Неведомые земли. Том 1 - [33]

Вполне можно допустить, что Колей с самого начала поставил перед собой цель попасть в Тартес. Это подтверждается приведенными недавно убедительными доказательствами, что Колей был не первым греком, достигшим Тартеса, а лишь первым из тех, имена которых стали нам известны. Испанец Гарсия Беллидо в своем весьма основательном исследовании, опирающемся на археологические данные, довольно убедительно доказал, что греки еще задолго до Колея установили связь с испанским «раем металлов». Этот исследователь приходит к достойному внимания выводу.

«Установлено с неопровержимой ясностью, что греки поддерживали торговые связи с далекими западными странами по крайней мере с первой половины VIII в. до н.э.».[47]

Мейер в своем весьма обоснованном и глубоком исследовании этого вопроса присоединяется к точке зрения испанского ученого и заявляет по поводу плавания Колея: «По нашему мнению, это было лишь одно, возможно наиболее успешное, из многочисленных плаваний в Тартес в течение VII в., в которых участвовали фокейцы, родосцы, халкидяне, самосцы и другие греки».[48]

Колея могли представить Геродоту как первооткрывателя Тартеса для греческого мира из местного самосского патриотизма. Возможно также, что Колею легенда приписала подвиги, совершенные несколькими греческими мореходами. Здесь дело могло обстоять так же, как при путешествиях [81] в IX в. н.э. в страну Биарму, где также первооткрывателем был представлен только один человек, норманн Отер, хотя он прибыл туда по давно открытым морским путям (см. гл. 93).

После путешествия Колея в Тартес греки установили довольно оживленную морскую торговлю с этим городом, продолжавшуюся 120 лет. Греков в городе принимали весьма приветливо, и долголетний царь Тартеса, Арганфоний, правивший якобы 80 лет (около 630—550 гг. до н.э.) и достигшие 120-летнего возраста, богато одаривал греческих купцов,[49] стараясь, чтобы они почаще гостили г. Тартесе. Найденный недавно в районе устья Гвадалквивира греческий шлем, изготовление которого датируется примерно 625 г. до н.э., относится, возможно, уже к началу царствования Арганфония.[50] В торговых связях этот правитель отдавал предпочтение эллинам перед финикиянами, уже в то время опасаясь захватнического нападения карфагенян и надеясь на военную поддержку эллинов. Вскоре после смерти Арганфония такая война действительно разразилась вслед за уничтожением фокейского владычества на море карфагенянами и этрусками в морском сражении при Алалие (около 537 г. до н.э.). Это положило конец плаваниям эллинов в Тартес, и вскоре южная часть Испании и Тартес стали добычей победителей-карфагенян. О захвате в то время города Гадеса карфагенянами упоминает Юстин.[51] Его более крупный сосед Тартес вряд ли избежал подобной участи, хотя ни в одном источнике об этом ничего не сообщается. Использованный Авиеном перипл, относящийся к той же эпохе, ясно указывает, что первое время Тартес еще продолжал свое существование. Вскоре, однако, по предположению Шультена, карфагеняне разрушили его до основания.

Важнейшей основой торговых связей эллинов с Тартесом было его богатство металлами, и особенно возможность получить там пользовавшуюся большим спросом бронзу, и установить связь со Страной олова (Британией) (см. гл. 13), минуя торговое посредничество финикиян.

Дата путешествия Колея до нас не дошла, но ее можно примерно высчитать. В XIX в. полагали, что Колей прибыл в Тартес около 640 г. до н.э.; Лелевель указывает 639 г.,[52] а Вивиен де Сен-Мартен — 642 или 641 г.[53] Однако уже во время 33-й олимпиады (648—645 гг. до н.э.) Мирон преподнес для сикионской сокровищницы ценные дары из «тартесской руды», то есть из бронзы (см. текст Павсания). Отсюда следует вывод, к которому пришел [82] Шультен,[54] что греки уже в те времена установили непосредственную связь с Тартесом, освободившись от удорожавшего товары торгового посредничества финикиян. Самой вероятной датой плавания Колея поэтому следует считать примерно 600 г. до н.э. С этого времени греки в течение V—IV вв. поддерживали выгодные дружественные торговые сношения с Тартесом, который восхвалялся библией, как богатый город Таршиш. После захвата Тира Навуходоносором (586 г.) греки в основном освободились также от финикийского соперничества и в течение полувека были почти монополистами в области торговли, пока карфагенская держава не преградила им доступ в богатые металлами иберийские страны. Лишь легендарная память об исчезнувшем с лица земли великолепии этих стран и об окружающих их морях, «переставших быть судоходными», сохранилась, очевидно, в прекрасном мифе Платона об Атлантиде.[55]

Дополнения

После завершения корректуры этой главы появилась новая, очень важная статья Йессена,[56] посвященная вопросу о местонахождении Тартеса. В основном она касается того, что новая гипотеза Мартина, Мейера и Немана об Асте неверна, если Тартес действительно находился у старого рукава устья Гвадалквивира. Но это толкование тотчас же становится приемлемым, если предположить, что древние ошибочно принимали Гуадалете за устье Бетиса — Гвадалквивира. Тогда «дело принимает совершенно другой оборот» и «многое говорит в пользу выдвинутого Неманом положения», согласно которому остатки Тартеса следует искать у Меса-де-Аста (или у Хереса).