Неведомые земли. Том 1 - [30]

[Дополнения и поправки из 2-го издания II тома]

[452]

[…]

К гл. 6 (изготовление пурпура и знакомство с островом Ферро)

Квиринг признал тот факт, что «пурпурные краски в древности изготовляли не только из пурпурной улитки, поскольку последняя придает тканям лиловатый, а не красный оттенок».[65] Среди различных видов сырья называли некий камень «укну». Раньше полагали, что это был либо рубин, либо ляпис-лазурь. Квиринг недавно доказал, что «укну» мог быть только реальгаром.[66] Этот полудрагоценный камень довольно часто встречается в Передней Азии. Он добывался в Ассирии, главным образом в простирающихся вдоль внутриматериковой границы горах Бикини (Эльвенд). До настоящего времени реальгар пользуется большим спросом на главном рынке в Хомдане. Сандараха, или, как его называет Плиний, камень из драконовой крови, несомненно, был реальгаром. Это тем более вероятно, что «драконова кровь» с Канарских островов, то есть смола драконова дерева, и произрастающая там орселла также охотно использовались финикиянами, посещавшими эти острова для производства пурпурных красок.

Когда были открыты древними острова Ферро и Пальма, теперь установить нельзя. В конце древнего времени западные острова Канарской группы, несомненно, были уже известны. Это вытекает из того, что меридиан Ферро, который еще в XIX в. считался нулевым, видимо, был впервые упомянут Марином Тирским и заимствован у него Птолемеем. Благодаря последнему он и получил повсеместное признание.

Так следует понимать указание Риттера на то, что меридиан острова Ферро «финикийского происхождения».[67]

Глава 7. Колей — первый греческий мореплаватель в океане (около 860 г. до н.э.)

…После этого корабль, принадлежавший самосцу Колею, на пути в Египет занесен был на этот самый остров Платею[1] [севернее Кирены]… затем они снялись с острова и пустились в море по направлению к Египту, но восточным ветром были отнесены в сторону; ветер не унимался, так что они прошли Геракловы Столбы и прибыли по указанию божества в Тартес. В то время этот торговый пункт был еще не тронут никем, благодаря чему самосцы по возвращении назад извлекли такую прибыль из продажи товаров, как никто из эллинов, насколько мы знаем, за исключением, правда, Сострата, Лаодамантова сына, из Эгины. С этим последним не может поспорить никто. Десятину своей прибыли в сумме шести талантов самосцы употребили на медную чашу, похожую на аргивскую; кругом она была украшена выдающимися над краями головами грифов. Чаша пожертвована в храм Геры, а подставкой ей служили три коленопреклоненных колосса из меди в семь локтей вышиною.[2]

* * *

Есть в Олимпии так называемая сокровищница сикионян, дар Мирона, бывшего тираном в Сикионе. Мирон выстроил ее, одержав победу в состязании колесниц в 33-ю олимпиаду…[3] но тартессийская ли это медь, как говорят элейцы, — этого я не знаю. Говорят, что Тартесом называется река в области Иберии, [74] вливающаяся в море двумя устьями. Посреди, между устьями реки, лежит город, одноименный с рекою.[4]

* * *

Мидакрит первый привез олово с Касситерид.[5]

* * *

При изучении древности в течение многих веков (и часто до наших дней) считалось, что географические познания древних эллинов эпохи Гомера не простирались на западе дальше острова Корфу или в крайнем случае Сицилии. Такое представление, само по себе мало вероятное, в настоящее время можно с полной уверенностью назвать предрассудком. Благодаря исследованиям, посвященным доисторическим временам, с такими неверными представлениями совсем покончено. Теперь доказано, что уже в микенскую эпоху (1650—1200 гг. до н.э.),[6] то есть на протяжении многих столетий до Гомера, эллины не только установили «прочные» культурные и торговые связи с Сицилией,[7] но и поддерживали сношения с западной Италией[8] и Сардинией.[9] Более того, влияние микенской культуры можно проследить вплоть до современной Португалии.[10] Возможно, однако, что в древнейшие века сами эллины еще не плавали в западной части Средиземного моря, иначе географические представления Гомера об этом районе и прилегающих к нему водах Атлантики не были бы искажены фантазией. Греки, очевидно, долгое время вели торговлю с названными странами при посредничестве критян или финикиян. Положение изменилось лишь после одного примечательного события, случившегося в VII в. до н.э.

Длительные восточные штормовые ветры вынесли корабль Колея, судовладельца с острова Самос, через Гибралтарский пролив в океан. Так Колей первым из греков оказался в открытом океане. Благодаря этой случайности он стал инициатором важнейших торговых сношений эллинов с изобиловавшим [75] металлами Тартесом. До этого греки вели с ним торговлю через Гадес, пользуясь посредничеством финикиян. Раньше иногда высказывались сомнения в том, был ли Тартес городом.[11] Это, однако, неопровержимо доказывается обозначением πόλις, [город, государство. — Ред.], которое в применении к данному месту[12] встречается у Геродота, Эфора, Страбона и Павсания. Но главным образом это доказано весьма авторитетным описанием очевидца и путешественника в Тартес. Ибо в этом описании, послужившем основанием для стихотворного произведения Авиена «Морские берега», определенно упоминаются даже стены (moenia) города.