Неужели я умру? - [6]

— Деда, ты очень мудрый. Я многим обязан тебе. Ты всегда учил меня видеть по-другому. Но разве у меня был выбор?

В тот же момент дедушка среагировал на поклевку и резко потянул удочку, достав из речного потока крохотную форель. Виновато он достал крючок из пасти рыбешки и уставился на меня:

— Вот, смотри, Шаду, сейчас в моих руках выбор. Скормить эту рыбу моим прожорливым собачкам, так и не дав ей познать свой путь, или же отпустить в вольное плавание, преподав ей самый большой урок?

Он заботливо опустил рыбешку в воду, и она молниеносно шмыгнула в бурный поток.

— Наверное, я был этой самой беспомощной рыбкой!

— Как ни странно, Шаду, но это тоже был твой выбор. Теперь настало время взять жизнь в свои руки. Человек движется до тех пор, пока не останавливается на распутье. Неизведанное пугает его, а бездействие уничтожает. Внутренний голос всегда подскажет направление — только нужно перестать с ним бороться.

— Скажи мне, деда, ты ведь всю жизнь искал ответ на вопрос: для чего мы рождаемся?

Глаза Бродо постепенно стали грустными, и он с каплей дрожи в голосе начал рассказ:

— Да, Шаду. Эта мысль долгие годы не оставляла меня в покое. Навязчивая идея превратилась в одержимость. Я объездил полмира, обращаясь к толкователям разных конфессий. Я повстречал известных ученых, писателей, философов, задавая всем один и тот же вопрос. Все утверждения были туманны. Кто-то говорил, что мы рождаемся грешными и должны нести тяжкое бремя жизни. Другие — что мы рождаемся для поиска Бога. Третьи — для того чтобы оставить след в истории. Многие рассказывали глупые вещи с умным видом. Чтобы не впасть в безумие, я должен был добраться до истины. Осознание пришло, когда твоя бабушка тяжело заболела. Я многого не сказал ей при жизни. И только в те тяжелые дни я осознал ценность каждой минуты. Я отвернулся от отчаяния и сделал все возможное, чтобы подарить моей любимой еще немножко счастливых мгновений. Когда она закрыла глаза, я окончательно понял: мы рождаемся, чтобы дарить любимым счастье и окружать заботой, словно живем последний день. Я был в вечном, слепом поиске истины, которая не может быть однозначной.

— И это все, деда? Это и есть тот самый ответ на терзавший тебя столь долгое время вопрос? Ради этого ты потратил столько лет?

— Я понимаю твое недоумение, Шаду. Ты, наверное, ожидал готовый рецепт или хотел услышать магические слова, которые откроют тебе суть бытия. Я долгое время не мог смириться, но у каждого свой ответ на вопрос, для чего он родился.

— Но как мне найти ответ на этот вопрос?

— Смысл кроится в том, чего желает твоя душа. Я знаю, что хочу быть с близкими всей душой…

День пролетел незаметно, постепенно уступая место вечеру. Мы говорили, не умолкая ни на секунду. Вернувшись домой, мы сели на порожки дома смотреть на бесконечные звезды. Как и всегда у наших ног храпели две собачки: Рыжик и Кнопка. Изредка они пробуждались, чтобы недолго полаять в ответ соседским собакам. Затем снова умолкали и засыпали под дедушкины истории. Старик закуривал, и запах табачного дыма был на удивление приятен. Бродо рассказывал мне про войну, местные байки и с особой лаской о детстве папы. Некоторые истории я слушал далеко не в первый раз и заведомо знал финал, но снова и снова переживал по-новому, с удивительной интригой в душе. Это ощущение присуще детям, которые обожают слушать одну и ту же сказку перед сном. Казалось, будто вся вселенная улыбается нам в ответ на наши счастливые лица. Бродо продолжительно зевнул, дав понять, что время набирать силы перед новым восходом солнца. Похлопал меня по плечу, медленно приподнялся и, покачиваясь в стороны, зашагал в дом. Я же просидел до самого рассвета, так и не решаясь сомкнуть глаза. Наступило утро… Ну почему, время, ты так несправедливо? Иногда ты мучительно долго тянешься, а порой беспощадно мчишься, не замечая призывов остановиться. Порой минуты бесконечны, порой годы мимолетны.

Дедушка помог мне собрать вещи, как следует накормил, и мы отправились на крохотную станцию. Кто-то свыше помогал мне справиться с нестерпимой болью, пронизывавшей каждый уголок моей души. Шагая вдоль улиц спящей деревушки, я понимал, что больше сюда никогда не вернусь.

— Шаду, я знаю, что отец хочет увидеть в тебе свою жизнь, о которой он так мечтал. Сделай свой выбор. Действие поможет справиться с сомнением. Я верю в тебя, мой самый лучший внучок.

— Ты самый дорогой мне человек. Я люблю тебя и благодарен за каждое сказанное тобой слово, за каждую минуту, проведенную с тобой!

Вдали раздался протяжный гул поезда, который предвещал разлуку с Бродо. Дедушка обнял меня, а затем протянул письмо с просьбой передать отцу лично в руки. Состав причалил к станции, и проводник поспешно вышел поприветствовать единственного пассажира.

— Шаду, до встречи. Я буду ждать с нетерпением следующего лета. Не забывай писать старику…

Это расставание, которое я когда-то поместил в архив ушедших лет, вернулось к жизни. Все, что я мог сделать, — это смириться и принять безнадежно-необратимую разлуку. Едва собравшись духом, я улыбнулся Бродо и сквозь слезы сказал: