Неутомимый наш ковчег. Опыт преодоления беды - [21]
Особенности моей девочки можно определить как «отсутствие кожи», болезненную открытость всем ветрам внешнего мира, который может быть ласковым прикосновением близких и родных людей, а может нести угрозу и рождать страх. Однажды я обнаружила, что Алена в какие–то моменты может просто читать мои мысли, — для проверки я мысленно попросила её принести мне мяч, и она принесла. И я раз и навсегда запретила себе подобные вторжения. А это было в то время, когда тяжело умирала моя мама. Страшно представить, что происходило в Аленкиной душе, когда в сердцах любящих её жила боль.
Мама умерла в Страстную Пятницу, хоронили мы её на Пасху. В те трудные и удивительные дни я получила такую помощь свыше и какое–то новое ощущение жизни, не прекращающейся с этой земной разлукой, что душа моя услышала призыв войти в новые отношения с тайной бытия. И я решила принять крещение. Это было, как если бы я венчалась с тем, кто уже вошёл со мной в брачные отношения, хотя я и не знала по–настоящему, кто Он. Знала лишь Имя Его — Воскресший Иисус Христос. Так в то время, не читая ещё Евангелия, я восприняла своё крещение как невозможность не прийти на брачный пир.
Крестилась я и наши дети — Алене было три года, Алеше — пять; у мужа было смутное воспоминание о том, как его крестили в детстве. Солнечным утром мы вчетвером и наши друзья приехали в храм св. Федора Стратилата Антиохийского подворья. Алена бесстрашно вошла в храм первая и, не оглядываясь, побежала вперёд. Но в середине храма её что–то остановило, на миг она замерла и вдруг с плачем бросилась назад. Вылетев из дверей храма, она ни за что не желала туда возвращаться и даже при попытке приблизиться к входу поднимала ужасный крик. Служащие бабули разволновались и все твердили: надо окрестить силой, и бес выйдет. Но я не могла представить никакого насилия в таком деле. Священник, готовящийся к началу таинства, по моей просьбе вышел из храма, ласково поговорил с Аленой, но войти внутрь нам так и не удалось. Он посоветовал не крестить ребёнка сейчас, а, не затягивая, сделать повторную попытку. И мы крестились с Алешей, а Алена в это время гуляла с папой на соседней детской площадке. После крещения во мне поселились глубокий покой и радость. Мы с Лешкой нашли своих, я взяла Алену на руки, и мы двинулись к метро. Проходя мимо дверей храма, я остановилась на мгновение, поняв, что ребёнок у меня молчит, потом сделала несколько шагов по лестнице ко входу — молчит, вошли в храм — тишина. Те же бабулечки обрадовались: вот, мать обрела благодать, и ребёнок затих, — побежали, нашли не успевшего уйти священника, и крещение состоялось тут же. Алена ясно и сосредоточенно стояла в сверкающей медной купели, а из окна на неё падал яркий солнечный луч.
Я так подробно описываю этот момент нашей жизни, потому что он был рубежным. Отсюда начался путь утверждённой Надежды. Через год я попала в группу оглашения — определился мой путь к Богу и в Церковь. И на этом пути Господь расширил нашу семью, в ней оказалось очень много хороших людей, для которых слова «носите немощи друг друга» не пустые, а наполненные силой нестареющей жизни. И наш доктор, наблюдая, что происходит из года в год с Аленой, говорил: «На свете много чудес, но ты, Алена, — настоящее чудо».
Когда Алене было около четырёх лет и стало ясно, что нужно искать какие–то особенные пути помощи ей, в нашей жизни появились Центр лечебной педагогики, только что открывшийся в Москве, и иппотерапия — лечебные занятия на лошадях. А чуть позже — «Круг», место интересных реабилитационных программ, в первую очередь на игровой основе. Жизнь наполнилась, в неё вошло все лучшее, что было в то время для наших детей.
Конечно, наша жизнь не была такой лучезарной, как может показаться после прочтения этих строк, в ней много было трудного. Трудно было ходить по улицам, ездить в транспорте, встречать то сочувственные, то недобрые взгляды. Трудно было моей девочке в этом мире, резком, громком, агрессивном. Начав учиться в школе, хорошей школе, и проучившись всего одну четверть в классе, мы вынуждены были полгода практически не выходить из дома — так сказалась атмосфера школьных перемен, буйная, в общем–то, всем нам знакомая по собственному опыту, но непосильная для Алены.
С годами защитные механизмы потихоньку начали включаться, но хрупкая душа успела нажить рубцы и открытые раны, которые болят и кровоточат по сей день. И это оттого, что ещё многому нужно в этой жизни научиться — любить, прощать и, главное, помнить о богатстве, которое дано каждому человеку — надежде.
Сами наши дети, к счастью, не понимают и не знают, каких трудов стоит тем, кто о них заботится, каждый шаг в этом направлении, они просто ждут и надеются. Так и моя Алена ждёт с нетерпением, когда откроется новая керамическая мастерская, в которой можно будет работать по–настоящему, зарабатывать деньги, чувствовать себя наконец–то взрослой. Ведь эта работа давно уже любима, и есть настоящие, профессиональные навыки, и успех, и признание.
Я благодарна Богу за свою трудную судьбу, за то, что через мою дочь Алену я обрела в жизни смысл, глубину и неиссякаемые источники веры и надежды. Я узнала вкус всего настоящего — любви, дружбы, верности, правды, красоты. Если бы не Алена, я никогда не прикоснулась бы к тайне рождения слова и не оценила, какой это могучий и удивительный дар — человеческая речь. Не ощутила бы бездонность, непостижимость и в то же время чуткость и хрупкость души ребёнка, и не только ребёнка, конечно же. И при своём характере жизнерадостного сангвиника никогда не поняла бы, что значит быть слабым, плачущим, тем, кому никто на свете не в состоянии помочь. И, поверьте, такое знание — это реальное богатство, потому что именно тогда с души осыпается шелуха всего внешнего, распадается кора нечувствия сердца, и в глубинах нашего существа рождается надежда, и приходит утешение.
