Неумолимый свет любви - [12]

— Да, его смерть была ударом, но в каком-то смысле я была готова к этому.

— Он ведь болел лейкемией?

Глаза Флоренс стали печальны.

— Да.

— А сейчас у тебя все в порядке?

Она взглянула в холодные голубые глаза, и в ней снова заговорила гордость.

— Просто прекрасно. Остин, несмотря на свою молодость, был очень ответственным человеком. Он оставил нам крышу над головой и… и достаточно денег, чтобы мы жили нормально. — Флоренс изо всех сил старалась скрыть правду. Но зачем она лжет? Когда успела придумать все это?

Дуглас — человек, которого она знала когда-то лучше, чем себя, — смотрел на нее и, казалось, даже не догадывался, что она лжет.

— Похоже, у тебя нет финансовых проблем. А как в личном плане?

Куда он клонит? Может быть, ждет слов об одиночестве и неустроенности.

— Я слишком занята, чтобы думать о личной жизни. Значит, и здесь у меня все нормально. Я менеджер в магазине готового платья. — Это звучало так, словно она была чуть ли не хозяйкой магазина. — Он пользуется большой популярностью в городе.

Дуглас прищурился. Флоренс сделала глоток и отвела взгляд, боясь, что глаза выдадут ее. Бессмысленный разговор, но она скорее умрет, чем скажет, что не была счастлива после того, как он вычеркнул ее из своей жизни. Болезнь Остина была тяжелой и продолжительной. Похороны доконали ее совершенно. Потом несколько месяцев пришлось отстаивать в суде свои права на наследство. Одиночество, страх, финансовые проблемы, к тому же беспокойство за Криса. Да, она могла бы поделиться с мистером Лораном многими подробностями своей жизни, неизвестными ему, но не станет этого делать.

— А как Крис перенес смерть отца?

— Достаточно легко. Он — очень жизнерадостный ребенок. Хотя до сих пор временами тоскует. Они были очень близки. Она снова отпила вино и смело посмотрела в его ничего не выражающее лицо. — Остин был хорошим отцом. Всегда был готов перепеленать Криса или посидеть с ним, когда тот подхватывал простуду. — Она удивилась, насколько приятно было вот так хвастаться. Словно колола его в самое сердце маленькими острыми кинжалами, удовлетворяя странное, сидевшее в глубине души желание… Какое желание? Отомстить? Она и сама не понимала, но чем больше они разговаривали, тем сильнее хотелось… сделать ему больно.

— Он, видимо, очень помогал тебе, — сказал Дуглас чрезвычайно вежливо.

— Да, но хватит обо мне. Как живешь ты? По-прежнему преподаешь в Вирджинии?

Он нахмурился и, похоже, размышлял, что ответить.

— Нет… да. То есть в этом году я взял отпуск за свой счет.

— Правда? Так быстро устал от студентов? — Возникло навязчивое желание заставить его признаться, что не так уж он счастлив и не все у него так хорошо, как того хотелось Патриции.

— Вовсе нет. Работа замечательная, — заявил он, отпив вина. — Мне повезло. Я получил очень хорошее место и именно тогда, когда это было нужно. Теперь заканчиваю докторскую диссертацию. Глава департамента литературы вышел на пенсию, и эту должность предложили мне.

— Ты станешь главой департамента и… доктором? — Флоренс смотрела задумчиво. Хотелось поздравить его, но что-то в глубине души мешало сделать это. — Доктор Лоран. Звучит. Это так престижно. Долли будет в восторге. — В разговоре наступила долгая пауза, показалось, что между ними вырастает ледяная стена.

— Да, она очень гордилась мной. Хотя, по правде говоря, ей больше нравились материальные блага, которые давало мое положение. Президент колледжа, побывав у нас, сказал, что она великолепная хозяйка, что еще никто не принимал его так хорошо.

Флоренс пожалела, что упомянула о Долли. Теперь она как будто смотрела на них из темного угла комнаты.

— Ты не против, если я спрошу, почему вы развелись?

Дуглас нахмурился и заколебался.

— Мы оба очень расстроены разводом. Но после многомесячных дискуссий решили это сделать. Видишь ли, Долли очень талантлива. Она училась на художника-модельера и захотела сделать собственную карьеру. Решила уехать в какой-нибудь большой город, а именно в Нью-Йорк, а я не мог оставить работу. Наконец я понял, что больше не могу удерживать ее. Ей же не хотелось мешать мне. Поэтому… — Он поднял печальный и безропотный взгляд.

— Значит, вы расстались, потому что нужно было делать карьеру?

— Да, только поэтому.

Флоренс внимательно посмотрела на него поверх бокала. Не было причины не верить ему, но что-то в его тоне настораживало, некая бравада, которая была свойственна и ей самой.

— Думаю, в конце концов все получилось как нельзя лучше. Я имею в виду то обстоятельство, что у вас не было детей.

— Ох, не знаю. Мне жаль, что у меня нет детей. Мы так ждали того ребенка, который родился мертвым. — Он закрыл глаза, словно предался воспоминаниям.

— Представляю, что тебе пришлось пережить, — посочувствовала Флоренс. — Ребенок приносит столько радости. Он по-настоящему сближает родителей.

— Да, представляю. Это… Это был мальчик.

— Ты узнавал? — Она взглянула на него и подлила себе еще вина.

— Да, нам сказали в больнице. Мы хотели назвать его… Гм… Фрэнком в честь деда Коуссона. Кстати, у твоего сына интересное имя. Почему ты назвала его Крисом?

Флоренс напряглась, почувствовав смутную тревогу, словно над ней нависла какая-то опасность.