Неумолимая - [3]

Тролль одарил меня однобокой ухмылкой, обнажив ряд коротких острых зубов.

– Ты слишком молода для сердечного приступа, – ответил он с жуткой ухмылкой, от которой у любого, кто его не знает, пробежал бы холодок по коже. – Ты опоздать, – отчитал он меня.

– Прости. Мэллой опоздал на двадцать минут, и я приехала как можно быстрее. Как они?

– Неплохо. Френ волноваться, но я уверить его, что раз Сара пообещать достать лекарство, она это сделать. – Он выжидающе посмотрел на меня.

Я улыбнулась, достала из-за пазухи сверток и положила в его жаждущие руки.

– Разве я тебя когда-нибудь подводила?

Реми мгновенно развернулся и направился на кухню, а я последовала за ним по пятам. Раздираемая любопытством узнать содержимое свертка, который достался мне по заоблачной цене, я наблюдала, как он разворачивает тряпку и извлекает прямоугольную деревянную коробку небольшого размера. Он поднял крышку и высыпал содержимое в широкую, но неглубокую каменную чашу, а затем взял гладкий округлый камень и начал измельчать. Я подошла поближе и увидела бледно-золотистые кристаллы, по текстуре и цвету напоминающие крупнозернистый тростниковый сахар. Пока Реми перетирал кристаллы в порошок, запах тухлых яиц и аммиака, который я уловила раньше, усилился. Я помахала рукой перед своим носом. Определенно не сахар. Реми просил меня разыскать вещество Бакту, но не уточнил, что оно собой представляло; лишь сказал, что родом откуда-то из Африки.

Реми быстро измельчил кристаллы в порошок, затем несколько раз плюнул в миску и размешал смесь гладкой деревянной палочкой до густой массы.

– Идем, – сказал, наконец, он, взял тяжелую миску и направился к лестнице. Я молча последовала за ним. На этом моя часть работы была выполнена, и остальное зависело от моего друга.

В первой комнате на втором этаже на голом деревянном полу лежал тюфяк с тряпками, на котором, свернувшись калачиком и постанывая, лежала маленькая темная фигурка. Окна наверху заколочены не были, поэтому я смогла рассмотреть скрюченное тело и длинные тонкие конечности. У тюфяка на коленях стояло второе создание, чье уродливое и сморщенное лицом с надеждой посмотрело на нас, когда мы вошли в комнату. Я улыбнулась ему, указав на миску в руках Реми, и он нежно пробурчал что-то своей супруге, которая ответила ему тем же. Я понятия не имела, о чем они говорили, потому что не говорила на языке болотников. Однако не нужно было обладать большой фантазией, чтобы догадаться, что он успокаивал ее.

Реми опустился на колени рядом с тюфяком, а я встала позади него, откуда могла наблюдать и не мешать. Он поставил каменную чашу на пол и проворчал что-то болотникам на их языке. Затем осторожно переложил самку так, чтобы она легла на спину, выставив перед нами раздутое брюхо. Болотники обитают в болотах, – как следует из их названия, – и обычно покрыты трясиной. Самка же оказалась необычайно чистой; и я подумала, не Реми ли помыл ее, чтобы подготовить к процедуре?

Френ, самец, придвинулся ближе и взял обеими руками маленькую ладонь своей супруги. Его большие глаза светились любовью, но они не могли скрыть страха, который я заметила на его лице. Мне хотелось заверить его, что все будет хорошо, но он меня не понял бы, а я не была полностью уверена, что все будет хорошо. По словам Реми, у болотников роды проходят легко, но беременность Мол протекала очень сложно. После долгих месяцев болезни она ослабла, а ребенок отказывался появляться на свет. Беременность у болотниц сильно отличалась от человеческой, когда ребенок рождается спустя девять месяцев. Если мать была больна или истощена, то тело отвергало роды. А если ребенок не рождался, то умирали и малыш, и мать.

Я наблюдала, как Реми осторожными движениями принялся распределять массу по раздутому брюху. Мол замерла и издала слабый жалобный стон. Стоя так близко к ней, я чувствовала ее боль и страх, отчего во мне проснулся знакомый порыв – желание подойти к ней и попытаться унять боль. Но я доверяла Реми, и сейчас он был единственной надеждой Мол на выживание. Я стиснула зубы и продолжила смотреть.

Реми закончил наносить густую массу и отставил миску в сторону. Затем провел длинными руками по животу Мол и слегка надавил на выпуклость, которая была ее нерожденным ребенком. Он начал что-то монотонно напевать на языке троллей, и я смогла распознать всего несколько слов, но этого хватило, чтобы понять, что Реми молится. Тролли до глубины души были преданы своему богу, и во всех своих действиях совмещали молитву магией. Я повидала достаточно способностей Реми, чтобы проникнуться большим уважением к его вере и магии.

Масса вскоре высохла, превратившись в хрупкую корку, и я обратила внимание, что невыносимая боль немного отступила и Мол могла выдержать тяжесть рук Реми. Неужели сработало?

Мол вскрикнула, отчего у меня волосы встали дыбом. Я рухнула на колени рядом с Реми, когда живот Мол начал сокращаться с такой силой, что все ее тело сотрясалось.

– Что происходит?

– Это нормально, – ответил он, убирая руки с живота болотницы. – Ребенок на подходе.

– Уже? – ошеломленно спросила я. Мол выглядела так, как будто она разрывалась на части, а не готовилась рожать. Но опять же, я понятия не имела, что было естественным для родов у болотниц. Как и большинство народов, болотники были скрытны и робели перед смертными. То, что мне разрешено находиться здесь и присутствовать при таком событии, было проявлением признательности и уважении с их стороны. Глаза наполнились слезами, пока я смотрела, как природа берет верх и тело Мол обретает необходимую силу, чтобы произвести на свет ребенка.