Неуловимый Серый - [42]

Тут же раздались выстрелы. Бойцы открыли прицельный огонь друг по другу, а их ненаглядные начальники сцепились не на жизнь, а на смерть, топчась и выкрикивая ругательства. Смирнов схватил Шурика за горло и пытался его придушить, в то время как Шурик бил его ботинками по щиколоткам, пытаясь свалить. Наконец, ему это удалось, оба шефа грохнулись на землю и начали по ней елозить. В это время, стрельба стала постепенно утихать.

Игорь по-пластунски пополз по направлению к кустам, Ирина двигалась впереди. Шурик и Смирнов продолжали кататься по земле с переменным успехом, но силы, по всей видимости, были равны и поэтому никому из противников так и не удавалось удержать позиции.

Ирина добралась, наконец, до машины и попробовала заползти в нее. Однако, кто-то из особо рьяных бойцов, решительно преградил ей дорогу, оказавшись рядом с машиной. Костиков удивился такому рвению, учитывая, что исход схватки между боссами был совершенно неизвестен. Хотя… С другой стороны, их с Костиковым участь была решена сообща.

Где же этот Малышев, чтоб ему провалиться!

Пока Шурик и Смирнов продолжали барахтаться, бойцы перестали стрелять друг в друга, ожидая, видимо, конца схватки. Ирину тот самый парень, что пытался их обыскать, резко поднял на ноги и, прижав к себе спиной, выразительно посоветовал не дергаться. Вскоре, подобная участь постигла и Костикова, который уже успел подняться самостоятельно и, исполненный решимости и праведного гнева, бросился к детине.

Его перехватили уже на подступе, просто поставили банальную подножку, и Костиков снова оказался на земле. Упал он крайне неудачно, прямо на сломанную руку, глухо застонал, а затем его ловко подняли на ноги, и Игорь к своему великому изумлению начал проваливаться в уже знакомую темноту.

* * *

– И как только тебе не стыдно! – это было первое, что сказала Евдокия Тимофеевна, подходя к крыльцу.

– Что? – удивился Сергей.

– И он еще спрашивает! – воскликнула баба Дуся, поднявшись, наконец, по ступенькам и оказавшись в непосредственной близости от беглеца. – И как, говорю, только тебе не стыдно, Сережка, так себя вести!

– Да как «так»? – снова удивился он, а затем спросил: – А, вы, собственно, кто?

– Я, собственно, – подбоченясь, ответила Евдокия Тимофеевна, – бабушка твоего однокашника, Горяшки Костикова!

– Да? – Сергей все еще продолжал удивляться. – Ну и чем я вам, бабушка, могу быть полезен? И, кстати, а что вы здесь делаете?

– Ох, Сережка, – вздохнула баба Дуся, – ты, видать, насчет сообразилки-то далек? Ты ж сам Горяшке моему названивал, или нет, скажешь?

– Ну, – смутился Сергей, – звонил пару раз…

– Пару! – передразнила его Бабуся, сморщившись. – Так чево хотел? Чево звонил-то?

– Да ну предупредить…

– Упредить… Ох, – она выразительно покачала головой. – Это когда ж сделать-то нужно было!? – возмутилась она, демонстративно обошла растерянного Сергея и вошла в дом.

Клочков последовал за ней, уже начиная догадываться, что происходило в городе за время его отсутствия.

Итак, выяснение подробностей исчезновения Клочкова Сергея Алексеевича решено было проводить на кухне. Тем более, что здесь уже был накрыт стол к обеду. И, что не менее важно – присутствовала сама причина, по которой, собственно, этот неугомонный ловелас, покинул пределы родного города Тарасова и перекрылся от всех своих друзей и родственников, спрятавшись в такой дыре, как хуторок с одноименным названием заброшенной деревеньки, в которой пришлось заночевать многострадально старушке, то есть – сама Инна Максимова, единственная и неповторимая. Любовь. Настоящая любовь парня по имени Сергей.

Сама Инна, завидев решительную бабусю, появившуюся в дверях кухни и, не преминувшую сразу же занять сидячую позицию у стола и растерянного, сбитого с толк Сережу, появившегося следом за этой хмурой старушкой, несказанно удивилась. Она посмотрела на Сергея, пытаясь хоть что-то понять по его потерянному лицу, но ей ничего не удалось. Тогда она перевела взгляд на осматривающую интерьер кухни Бабусю и, набравшись духу, спросила, очень вежливо, но тем не менее, достаточно твердо, чтобы привлечь внимание нежданной гостьи:

– Извините, конечно, но чем обязаны?

– Обязаны, обязаны, – не без апломба ответила Бабуся, посмотрев Инне в глаза прямо и даже с некоторым вызовом.

Инна слегка растерялась и захлопала глазами, а Сергей, выразительно подняв глаза к потолку, безвольно опустился на стоящий у стены табурет и развел руками, дескать, он тут вовсе ни при чем и сам мало что понимает.

– И чем же обязаны? – поинтересовалась Инна, девушка не робкого десятка.

– А тем, голуба моя, что упреждать нужно родных, прежде чем в медовый месяц отправляться, – недовольно проворчала Бабуся. – Что ж ты, Инночка, не позаботилась-то об этом?

Тут пришла очередь Инны удивляться и изумляться, совершенно потеряв дар речи. Однако, этому же времени, Сергей уже смог окончательно совладать с собственным потрясением:

– Значит, так, как я понял, вы – бабушка Игоря Костикова. А дальше?

– Да, я Евдокия Тимофеевна, – согласно кивнула головой Бабуся, – а дальше, мил дружок, такие вот дела… Ищут тебя, Сережка, все твои друзья-приятели, а мамка с папкой и вовсе от переживаний расхворались, уж и про Светланку и говорить нечего…