Неуловимый Сапожок - [6]

– Женщина всегда пригодится в подобных случаях. Я непременно разыщу гражданку Кондей.

– И если она сослужит вам хорошую службу, я думаю, что смогу предложить ей что-нибудь весьма соблазнительное. Женщины так суетны, – добавил с нарочитой серьезностью Робеспьер, полируя при этом свои ногти. – Есть тут одна вакансия, в «Maison Molière». Впрочем, пожалуй, это будет более соблазнительно: у нас пока нет никого на роль богини Разума в предстоящем национальном празднике. Это может завлечь любую женщину. Процессии, парады, всенародные гуляния – такому может позавидовать кто угодно. Что вы на это скажете, гражданин? Надеюсь, теперь у вас нет никаких сомнений в том, что если вам в самом деле для исполнения ваших планов понадобится женщина, то она у вас будет? Подогреть ее желание – зависит только от вас.

– Благодарю, гражданин, – скромно откликнулся Шовелен. – Я никогда не терял надежды, что революционное правительство однажды вновь призовет меня. Признаюсь, я в прошлый раз проиграл; англичанин неутомим, умен и богат, очень богат. Иначе вряд ли бы ему так везло; ведь, к сожалению, на нашем побережье, да и в самом Париже все еще господствуют коррупция и взяточничество. Он выскользнул из моих рук как раз в тот момент, когда мне казалось, что держу его наиболее крепко. Признаю это. Но я готов отыграться за прошлогоднее поражение, и… и хватит об этом. Я готов приступить немедленно. – Шовелен стал искать глазами свой плащ и шляпу, решительно поправляя узел на галстуке.

Но Робеспьер не торопился его отпускать. Этот прирожденный шарлатан и мучитель душ человеческих был еще недостаточно удовлетворен лихорадочным состоянием своего коллеги.

Шовелен всегда пользовался уважением и доверием. Его служба в области внешних сношений революционного правительства высоко ценилась. Одно время он даже являлся неотъемлемой частью того беспощадного децимвирата, который, во главе с Робеспьером, осуществлял правление Францией по законам бесконечного кровопролития и беспримерной злобы. Шовелен был проницателен и умен, кроме того, обладал качествами беззаветного патриота, которых Робеспьеру явно недоставало.

Неподкупный цвета морской волны уже устал от этого дипломата. Он страстно желал избавиться от него.

Так что неудачная попытка коллеги предоставить революционному трибуналу наглого и вездесущего англичанина была на руку Неподкупному. Впрочем, неудачнику даже не досаждали какими бы то ни было неприятностями, а просто оставили его в полном неведении на целый год. Теперь оставалось еще немножечко подождать, чтобы о нем все забыли окончательно. Как вдруг ему был дан не только еще один шанс вернуть себе общественное расположение, но была при этом еще и предоставлена практически неограниченная власть. И сам Робеспьер никак не мог ему отказать в этом. Он, завистливый и ревнивый. Неподкупный, теперь уже был не властен как-либо помешать или же навредить коллеге.

С присущей ему мягкостью он, казалось, старательно вникал во все шовеленовские планы, помогая ему чем можно, – потому что в запасе у него было что сказать бывшему послу, прежде чем тот уйдет. То, что должно будет ему показать, продемонстрировать продолжающую нависать, словно черная туча, занесенную над ним полновластную руку хозяина.

– Но вы не назвали сумму, в которой нуждаетесь, гражданин Шовелен, – с обезоруживающей улыбкой сказал Неподкупный. – Правительство не будет вас ограничивать, и вам не грозит провал из-за недостатка средств или власти.

– Приятно слышать, что наше правительство столь неограниченно в средствах, – с сухим сарказмом заметил Шовелен.

– О, последние несколько недель принесли нам большую прибыль, – подхватил Робеспьер. – Мы конфисковали драгоценности и деньги у господ роялистов, находящихся в эмиграции, на сумму в несколько миллионов франков. Вы помните предательницу Джульетту Марни, совсем недавно ускользнувшую в Англию? Бриллианты, драгоценности и огромное количество золота ее матери были обнаружены одним из наших великолепных сыщиков; их оберегал некий аббат Фуке, булонский поп, который, судя по всему, очень предан этой семье.

– Да? – равнодушно откликнулся Шовелен.

– Наши люди арестовали драгоценности и золото – и все дела. Правда, мы до сих пор еще не решили, что делать со священником. Его слишком любят булонские рыбаки. Впрочем, это ничуть не помешает нам в любой момент отправить его на гильотину. А драгоценности и в самом деле дивные. Среди них есть историческое ожерелье, в котором одной работы не меньше, чем на полмиллиона.

– Могу ли я получить его? – спросил Шовелен. Робеспьер передернул плечами и рассмеялся.

– Вы говорите, что они принадлежали семейству Марни. Джульетта Марни в Англии, и я хочу ее встретить. Не буду предсказывать, что может произойти, но чувствую, что это историческое ожерелье может сослужить неплохую службу. Впрочем, как вам будет угодно, – добавил бывший посол равнодушно. – Это всего лишь мысль, пришедшая мне в голову после ваших слов, не более.

– Чтобы доказать, как безгранично верит вам наше правительство, гражданин Шовелен, – начал с утонченной вежливостью Робеспьер, – я лично распоряжусь, чтобы ожерелье Марни оказалось у вас в руках. А также сумма в пятьдесят тысяч франков на ваши расходы в Англии. Видите, – мягко добавил он, – мы не оставляем вам ни малейшей надежды на прощение в случае второго провала.