Неуловимые - [22]
Вновь наступило молчание. Керимов размышлял над тем, что ему довелось сейчас услышать. Да, вот так и погибнет этот неизвестный герой, и никто никогда не узнает о совершённом им подвиге…
— Завтра я попробую вот что, — сказал Орентлицер. — Я попытаюсь…
Однако договорить ему не удалось. Надсадно завыли сирены. Почти тотчас же резко захлопали зенитные автоматы, застучали пулемёты. Орентлицер погасил свет, прошёл к окну и отодвинул портьеру.
Уже стемнело. Но вот вспыхнуло несколько прожекторов, их лучи заметались по небу, отыскивая самолёты. Те уже навесили светящиеся авиабомбы на парашютах. Послышался нарастающий рёв моторов — самолёты начали пикировать на цель. Вскоре донеслись взрывы.
— Бомбят заводы, — мрачно пояснил Орентлицер.
Вдруг за окном страшно ахнуло. Казалось, зашатались стены гостиницы.
— Что это? — спросил Аскер.
— Видимо, склад авиабомб, за городом. Черт, какое точное попадание!
— Американцы?
— Нет. Тех перехватывают уже где-то в районе Берлина. А сюда летают русские. Кто мог подумать, что они создадут такую авиацию!
Взрывы раздавались все ближе.
— Надо уйти в бомбоубежище. — Орентлицер не договорил, заметив, что по улице движется большой автомобиль. — Смотрите, машина начальника абвера! Куда это она в такую пору?.. Право, можно подумать, что генералу надоела жизнь!
Автомобиль пересекал площадь, когда фугаска угодила в расположенное неподалёку здание. Стена дома качнулась и поползла вниз. Обломки обрушились на машину. Она завиляла, наехала на кучу щебня, завалилась на левый бок и запылала.
Несколько секунд Аскер стоял, вцепившись пальцами в подоконник и напряжённо раздумывая, затем схватил китель и метнулся из комнаты. Он промчался по коридору, сбежал по лестнице, выскочил на улицу, кинулся к горящему автомобилю. Первый, кого он увидел, подбежав, был шофёр с разбитой головой. Сзади, придавленные кузовам, лежали двое. Один, в генеральском мундире, корчился и стонал.
Разведчик подпёр плечом кузов машины, напрягся и выволок эсэсовского генерала. Затем, подняв Вейса на руки, он торопливо зашагал, стремясь скорее отойти от горящего автомобиля.
Навстречу уже бежали какие-то офицеры, солдаты. Сюда же мчался санитарный автомобиль. Генерала заботливо уложили в карету и увезли.
Из окна гостиницы обер-лейтенант Орентлицер видел, как его сосед огромными скачками мчался по площади, рискуя ежесекундно получить порцию осколков, как вытащил кого-то из-под машины. Смелость есть смелость, и обер-лейтенант был покорён геройским поступком своего соседа. Но вот Краузе вступил в полосу света. На плече человека, которого он нёс, сверкнул генеральский погон. Орентлицер нахмурился и злобно выругался. Его снова подвела медлительность и нерешительность! Конечно же, спасти генерала должен был он, Хорст Орентлицер. Но теперь это совершил другой, и отличный шанс выдвинуться, сделать карьеру был безнадёжно утрачен!
Обер-лейтенант отошёл от окна, присел к столу и предался невесёлым размышлениям. Сколько раз его обходила судьба! Он был туп и не сразу раскусил, что в Германии возьмёт верх Гитлер. В результате, когда Орентлицер решился и стал национал-социалистом, все тёпленькие места уже были поделены.
Началась война, и он надел мундир офицера. Но попал он не на запад, как многие другие счастливчики, оказался не в Париже или, скажем, в Брюсселе, а на Восточном фронте, замерзал в снегах русской зимы, дважды только чудом избежал гибели, побывав в окружении русских танков…
Только в последнее время повезло немного. Дивизионный абверофицер завербовал его осведомителем. Орентлицер почувствовал, что судьба даёт ему шанс. Он донёс на двух своих товарищей по землянке, которые не очень почтительно отзывались об особе фюрера. Офицеров взяли. Орентлицера похвалили, а когда он вновь отличился в подобном же деле, — перевели в штат абвера. Вскоре, неожиданно для себя, он был послан сюда. Словом, счастье стало ему улыбаться. И если бы сегодня он, а не этот Краузе вытащил из-под горевшего автомобиля шефа абвера Вейса, карьера Хорста Орентлицера была бы обеспечена.
Обер-лейтенант вздохнул и в ярости выругался. Какой он упустил случай!
Отворилась дверь. В комнату вошёл Аскер. Китель его был в крови и пятнах сажи, рука обожжена, на ней вспухли волдыри. Однако офицер, морщась от боли, выглядел, тем не менее, довольным. Это окончательно взбесило немца. И он с этой минуты возненавидел своего нового соседа-счастливчика и баловня судьбы! Но Хорст Орентлицер был достаточно умен, чтобы не выказывать своих чувств. Напротив, он помог соседу снять китель, а затем позвонил горничной, потребовал бинты и лично перевязал оберштурмфюреру руку. Он понимал, что такой человек может оказаться полезным и с ним не следует портить отношений.
Они поговорили немного, легли. Орентлицер быстро заснул. Что касается Керимова, то он долго не мог сомкнуть глаз. Сильно болела рука. Кроме того, тревожили думы о Морице Келлере. Ведь сколько бывает случайностей! Могли же по каким-либо причинам отменить или задержать его командировку. И тогда он, быть может, уже наводит оправки, не прибыл ли Курт Краузе…
