Неукротимая Анжелика - [8]

Дегре иронически посматривал на нее.

— При условии, что вам будет разрешено выехать из Парижа, — завершил он тираду, которую легко можно было прочитать на ее оживленном лице.

— Дегре, неужели вы помешаете мне уехать?

— Милое дитя, мне приказано помешать вам. Разве вы не знаете, что, взявшись за дело, я держусь за него всеми зубами, как собака, хватающая преступника за одежду. Я готов предоставить вам все интересующие вас сведения, но не надейтесь, что я предоставлю вам ключ от дверей на волю.

Анжелика с отчаянной мольбой в глазах быстро повернулась к полицейскому.

— Дегре! Друг мой Дегре!

Полицейский чиновник не изменил каменного выражения своего лица.

— Я поручился за вас перед королем. Такие обязательства не берутся назад, поверьте мне.

— А вы говорите, что вы мне друг!

— В той мере, в какой я могу соблюдать приказы Его величества. Разочарование, обманутые надежды жгли Анжелику. Она ненавидела Дегре, как и прежде. Она знала, что в своей работе он упрям и скрупулезен и сумеет оградить ее непреодолимой стеной. Сыщик, ищейка, в конце концов он всегда ухитряется поймать того, за кем гонится. Тюремщик, он умеет держать в узах тех, кого поймал. От него не убежишь.

— Да как же вы могли взять на себя это гнусное поручение, зная, что речь идет обо мне? Я вам этого никогда не прощу.

— Признаюсь, я был доволен, что помешаю вам делать глупости.

— Так не вмешивайтесь же в мою жизнь! — закричала она, вне себя. — Я питаю глубочайшее отвращение к вам и людям вашего сорта. Ненавижу вас, плюю на вас, злые пройдохи, притворщики, лицемеры, жалкие лакеи, пресмыкающиеся у ног господина, который бросает вам поглодать косточку.

Дегре расслабился и расхохотался. Больше всего она ему нравилась в облике Маркизы Ангелов; эта сокрытая часть ее жизни, прошедшей в роскоши и ублаготворении, вдруг проступала, когда она приходила в ярость.

— Послушайте, маленькая…

Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.

— Я мог бы отказаться от этого поручения, тем более что король дал мне его благодаря моей репутации. Он понимает, что удержать вас, если вы задумаете сбежать из Парижа, возможно, лишь мобилизовав лучших полицейских города. Я мог бы отказаться, но он говорил со мной о вас, выражая тревогу, беспокойство, как мужчина с мужчиной… А сам я, как уже говорил вам, тоже принял решение пустить в ход все, что можно, чтобы помешать вам еще раз разбить свою жизнь.

Выражение его лица смягчилось, и глубокая нежность появилась в глазах, устремленных на замкнувшееся личико, которое он насильно удерживал в руках.

— Сумасшедшая, милая моя и безумная. Не сердитесь на вашего друга Дегре. Я хочу помешать вам пуститься в опасные, страшные приключения… Вы рискуете все потерять и ничего не получить. А гнев короля будет страшен. Нельзя чрезмерно рисковать. Послушайте меня, маленькая Анжелика… бедная маленькая Анжелика…

Никогда еще он не говорил с ней так нежно, так ласково, словно с ребенком, которого нужно оберегать от собственных порывов, и ей захотелось прижаться лбом к его плечу и потихоньку выплакаться.

— Обещайте же мне вести себя спокойно, а я со своей стороны обещаю сделать все, что возможно, чтобы помочь в ваших поисках… Но обещайте мне!..

Она покачала головой. Ей хотелось уступить, но она не верила королю и не верила Дегре. Они всегда будут стараться запереть ее без выхода, удержать ее. Они бы хотели, чтобы она все забыла и на все соглашалась. И она боялась самой себя, той подлости, той вялости, которая таилась в ней и когда-нибудь стала бы ей внушать: «Что толку упираться? Ведь король опять станет приставать к тебе. Ты будешь одна, без защиты, против сил, объединившихся, чтобы помешать тебе добраться до любимого».

— Обещайте мне! — настаивал Дегре.

Она снова отрицательно качнула головой.

— Вот ослиное упрямство! — Вздохнув, он выпустил ее из рук. — Ну, посмотрим, кто из нас двоих окажется сильнее. Ладно, так и решим. Желаю вам удачи, Маркиза Ангелов.

Анжелика хотела немного вздремнуть, хотя в окнах уже засветилась заря. Совсем заснуть она не могла и лежала в каком-то промежуточном состоянии: отяжелевшее тело ничего не ощущало, а ум упорно работал. Она пыталась проследить таинственный путь прокаженного, бездомного и отвратительного нищего, бродившего по дорогам Иль-де-Франса, пробиравшегося к Парижу. Но эта последняя подробность, казалось, обрывала все иллюзии. Как мог бежавший узник, знавший, что его ищут и преследуют, что его приметы объявлены, решиться вернуться в Париж, полный его врагов? Жоффрей де Пейрак не был настолько безумен, чтобы совершить такую глупость. А может быть, и да! Подумав, Анжелика решила, что это было в его духе. Она пыталась догадаться, о чем он думал. Неужели он за ней вернулся в Париж?.. Какая смелость! Вернуться в Париж, в большой город, осудивший его, где у него не осталось ни друзей, ни приюта… Его дом в квартале Сен-Поль, тот красивый особняк Ботрейи, который он велел построить для Анжелики, был опечатан. Она стала припоминать, как часто Жоффрей ездил из Лангедока в Париж, чтобы самому наблюдать за работами. Неужели осужденной преступник Жоффрей де Пейрак надеялся укрыться в этом доме? У него ведь ничего не было; может быть, он решил пробраться в свой дом, чтобы взять там деньги и драгоценности, хранившиеся в ему одному известных потаенных местах? Чем больше она думала, тем правдоподобнее казалось это предположение. Жоффрей де Пейрак вполне мог пойти на страшный риск, чтобы добыть необходимые средства. Обладая золотом и серебром, он мог спастись, иначе ему оставалось только бродить нищим, без помощи и надежды. Крестьяне стали бы бросать в него камнями, рано или поздно его бы выдали властям. А одной горсти золота достаточно было бы, чтобы выбраться на свободу! И он знал, где взять это золото. В его доме в Ботрейи, где все уголки были известны ему.