Неукротимая Анжелика - [12]

— Ты знаешь, что очень похож на своего отца?

— Знаю. Старый Паскалу говорил мне об этом.

— Старый Паскалу? Ах, так вот как вы узнали!..

— Да и нет, — торжественно отвечал Флоримон. — Старый Паскалу дружил с нами. Он играл на флейте и на барабанчике с погремушками, он рассказывал нам всякие истории и всегда говорил, что я очень похож на того окаянного вельможу, который построил дом в Ботрейи. Он знал его ребенком и говорил, что я совершенно схож с ним лицом, — только что у меня нет сабельного шрама на щеке. И мы просили, чтобы Паскалу рассказал нам об этом замечательном человеке. Замечательном, потому что он все знал, все умел, даже мог делать золото из пыли. Он так пел, что слушавшие его не могли шевельнуться. И на дуэлях он побеждал всех врагов. В конце концов ревнивые завистники сумели посадить его в тюрьму и потом сожгли на Гревской площади. Но Паскалу говорил, — он был так могуч, что сумел убежать от костра. Паскалу видел его, когда он пришел в этот дом, когда все думали, что он сгорел. Паскалу говорил еще, что умирает счастливым, зная, что этот замечательный человек, который был его господином, еще жив.

— Это правда, мой милый. Он жив, конечно, он жив!

— Но мы тогда еще не знали, долго не знали, что этот человек наш отец. Мы спрашивали у Паскалу, как его звали. Но он не хотел говорить. В конце концов под большим секретом он открыл нам его имя: граф де Пейрак. Помню, мы сидели тогда в кабинете вместе с Паскалу, никого больше не было. Барба зашла туда зачем-то и услыхала, о чем мы говорили. Она побледнела, покраснела, позеленела и сказала Паскалу, что нечего ему говорить о таких страшных вещах. Неужели он хочет, чтобы проклятие отца перешло на его несчастных детей, которых матери с таким трудом удалось уберечь от несчастной судьбы… Она говорила и говорила, а мы ничего не понимали, и старый Паскалу тоже ничего не понимал. Наконец он сказал: «Послушайте, добрая женщина, вы что, хотите сказать, что эти два мальчика — его дети?» Барба так и застыла с разинутым, как у рыбы, ртом. А потом забормотала что-то, и опять ничего нельзя было понять. Совсем странно… но она понадеялась, по глупости, что отделается от нас. А мы все спрашивали ее: «Кто же был наш отец, Барба? Это он, граф де Пейрак?» Наконец мы с Кантором придумали, что делать. Мы привязали ее к стулу перед камином и заявили, что если она не скажет нам правду о том, кто наш настоящий отец, мы будем жечь ей пятки, как делают бандиты с большой дороги…

Анжелика охнула от ужаса. Что же это такое!.. Эти мальчики, эти малыши, которым давали причастие без исповеди!..

А Флоримон засмеялся, с удовольствием припоминая, как все было.

— Когда мы подпалили ей ноги, она все рассказала, только заставила нас раньше поклясться, что мы никогда об этом не станем говорить. Мы и хранили тайну. Но мы гордились тем, что он наш отец, и были счастливы, что ему удалось бежать от злодеев… И тогда Кантор решил поехать на море искать его.

— Почему на море?

— Потому что оно очень далеко, — Флоримон неопределенно махнул рукой. Он плохо понимал, что такое море, но ему казалось, что с моря идет дорога в зеленый рай, где осуществляются все мечты. Анжелика понимала его. — Кантор сочинил песню. Я уже позабыл слова, но красивая была песня. В ней излагалась история нашего отца. Кантор говорил: «Я буду петь эту песню повсюду, и найдутся люди, которые узнают, о ком она, и расскажут мне, как его найти…»

Горло Анжелики сжалось, и на глазах выступили слезы. Она представила себе, как два ребенка задумывали поход маленького трубадура в поисках человека из легенды.

— Я с ним не соглашался, — продолжал Флоримон. — Мне не хотелось уезжать, потому что нравилось жить в Версале. Ведь карьеру не сделаешь, если будешь носиться по морям, правда? А Кантор уехал. Кто чего хочет, тот добьется, так говорила Барба. Еще она говорила: «Ну, уж этот если вобьет себе что в голову… Упрямее своей матушки…» Матушка, как вы думаете, добрался он до нашего отца?..

Анжелика, не отвечая, провела ладонью по его волосам. У нее не хватало мужества вновь сказать ему, что Кантор погиб, заплатил своей жизнью, как рыцари святого Грааля, за поиски химеры. Бедный маленький рыцарь! Бедный маленький трубадур! Она представила себе его личико с крепко сжатыми губами

— там, под прозрачными изумрудными волнами бездонного моря. Воды были глубоки, как его взгляд, затуманенный мечтой.

— …добрался, благодаря песне… — говорил свое Флоримон.

А она не знала, что кроется за этими ясными глазами. Ей уже недоступен был детский мир, в котором так причудливо смешиваются наивность и мудрость.

«Всем детям приходят в голову сумасшедшие замыслы, — думала Анжелика. — Беда в том, что мои дети эти замыслы осуществляют!..»

Но это было далеко не все. В этот вечер ей предстояло услышать еще много неожиданного.

Глава 4

Помолчав какое-то время, Флоримон поднял голову. На его подвижном лице выразились смущение и огорчение.

— Матушка, неужели король осудил моего отца? Я столько думал об этом, и это меня мучит; ведь король справедлив…

Мальчику тяжело было отказаться от своего кумира. Чтобы успокоить его, она сказала: