Неугомонный Носир - [3]

Пёс был каким-то необыкновенным. Огромный, на длинных сильных лапах, он был ростом с годовалого осла. На его крупной голове торчали маленъкие обрубленные уши. И хвост у него был тоже обрублен. Я, не отрываясь, глядел на собаку. На шее у неё висел обрывок пёстрой верёвки, которой обычно подпоясываются чабаны. Короткая шерсть была чёрной, словно уголь, лишь на шее резко выделялось белое пятно. Было что-то тигриное во всём его облике.

«Уж не бешеный ли этот пёс? — подумал я. — Очень странно он себя ведёт: летит со всех ног к стаду и ни на что не обращает внимания». Признаться, я здорово испугался. Сейчас этот бешеный набросится на стадо и перекусает всех баранов! Но чудной пёс, низко нагнув большую голову, обнюхивал землю, истоптанную бараньими копытами. Потом он поднял голову и взбежал ко мне на пригорок.

— Помогите! — заорал я, оглядываясь по сторонам.

И в самом деле, мне ведь нечем было обороняться! Да и куда спрячешься?

Я крепче сжал свою палку, чтобы хватить пса по темени, если он только раскроет пасть! Я замер, не отрывая взгляда от нежданного пришельца. Но странный пёс остался равнодушным к моим приготовлениям. Или этот проклятый «голован» не боялся моей палки, или же он вообще не знал, что такое страх! Одно утешило меня, что в его глазах не было признаков злобы или ярости. Пёс вплотную подошёл ко мне, вытянул шею, обнюхал меня и… отвернулся.

«Странно!» — пожал я плечами. Что это за пёс? И что он делает в этом безлюдном месте? Ни у кого в округе не было такого страшного пса — уж я-то хорошо знаю всех собак, не только наших, чинорских, но и из соседних кишлаков. Может быть, пёс забежал сюда из чужой отары? Но поблизости не было видно ни пастухов, ни овец.

Большеголовый пёс отошёл от меня и направился к железной дороге. Спустившись в кювет, он на мгновение скрылся из глаз. Затем снова появился и… вот уже мчится к моим баранам! Конечно же, этот пёс не бешеный. Бешеная собака бежит, опустив голову к земле, и никуда не сворачивает. А эта мечется, словно ищет что-то.

«Собака здоровая, и надо приручить её», — решил я и стал подзывать собаку, но пёс будто и не слышал. Он даже не взглянул на меня. Высунув язык, пёс бегал окрест, то исчезая, то вновь появляясь.

«Назову-ка я его Полвоном[4]. Вон какой он огромный и сильный. Привыкнет к новой кличке и будет отзываться», — решил я.

День уже клонился к вечеру. Но пёс так и не подошёл ко мне.

Стало смеркаться, и я погнал стадо к дому. Полвон увязался вслед за нами.

ГРОЗА ВОЛКОВ

Солнце почти скрылось за горизонтом. На западе оставалась лишь узкая красноватая полоска, но скоро исчезла и она. Быстро темнело. Со снежных вершин подул прохладный ветерок. В небе мигнула первая звезда. Нужно было до ночи добраться домой, и я стал подгонять чёрного козла. Но длиннобородый не спешил; тряся головой, он шагал медленно и величаво. Бараны и вовсе разленились. Они так наелись, что раздулись, словно барабаны, и плелись еле-еле. Если бы я время от времени не подталкивал их своей длинной палкой, они, наверное, так и остались бы ночевать на дороге. Хорошо ещё, что Полвон помогал мне. Как заправский чабанский пёс, он то забегал вперёд, то, зорко оглядываясь вокруг, отставал, а потом вновь бежал крупными скачками, подгоняя заленившихся баранов.

Вот и кишлак. Навстречу мне шёл отец.

— Не уставай[5], сынок! — проговорил он, сходя с дороги.

— Спасибо! — отвечал я, не поднимая головы.

Но голос отца был приветлив и даже ласков.

— Хорошо сделал ты, сынок, — сказал отец.

Я молчал, продолжая свой путь. Отец пошёл рядом. Тут он увидел Полвона и удивлённо спросил:

— Чей это пёс, Гайрат?

— Не знаю, откуда он взялся. Пристал к нам на Дашти-Калон, — равнодушно ответил я.

Отец широко раскрыл глаза и внимательно посмотрел на меня: видно, не поверил и хотел расспросить получше. Хотя отец мой был опытным чабаном, но свирепый вид Полвона и в его сердце вселил страх. А когда Полвон принялся обнюхивать его ватный халат и сапоги из сыромятной кожи, мне даже почудилось, что отец задрожал.

— Эй, Алобой! — в замешательстве проговорил отец первое, что попалось на язык.

— Это не Алобой, а Полвон! — поправил я.

— Вот как! Полвон, Полвон!

А тот, видно, уже понял, что этот человек не его хозяин, и отстал от нас.

Отец был изумлён. Я подробно рассказал о том, как появился Полвон и как он вёл себя.

— Ясно, что это пастуший пёс! — заключил отец. — Беги, Гайратджан, отвори пошире наши ворота! — взволнованно сказал он мне.

Я проворно открыл ворота. Пугливые бараны, наверно, ни разу в жизни не видели ворот с таким высоким порогом и не решались перескочить. Даже чёрный козёл остановился, поставив на порог передние копыта. Он оглянулся на отца, подгонявшего его, и, наконец, прыгнул во двор, а вслед за ним и всё стадо. Полвон тоже вскочил во двор, осмотрелся и тут же вылетел на улицу, будто во дворе его встретили палкой.

— Полвон! Полвон! — звал его отец.

Но пёс не вернулся. Он побежал в верхний конец кишлака по той дороге, которая вела на Дашти-Калон.

Приказав мне разместить стадо, отец было уже собрался пойти ловить пса, когда Полвон вернулся сам. Взгляд его был тревожен, язык свисал из открытой пасти. Пёс подбежал к нашим воротам, но войти всё же не решился. И снова повернул прочь от дома. И тогда отец побежал вслед за Полвоном. «Да можно ли найти его в такой темноте? — подумал я. — Пустые хлопоты!»