Неугомонный - [11]

Но невозможно было одновременно соблюсти два старинных обычая. Из уважения к празднику Аполлона надо было пить и веселиться — вера запрещала горевать. Но из уважения к духам погибших родственников нельзя было веселиться — надо было рыдать и предаваться отчаянию.

Сидя на веселом пиру в честь Аполлона, Архилох узнал о случившемся. И он тяжело переживал потерю стольких родных и знакомых. Но он почувствовал и другое: как ужасна смерть, но как хорошо жить — двигаться, есть, пить и прежде всего думать обо всем, что видишь, и сочинять обо всем этом песни. Он понял, как дорога ему жизнь. Архилох и его друзья продолжали праздничный пир. Это вызвало возмущение многих почтенных граждан. Архилох сочинил песню, которой описал постигшее город несчастье. В ней он убеждал своих сограждан, что плачем все равно не воскресить мертвых. Он описывал, как погибал несчастный корабль, как плывшие на нем во время бури

Жарко молились средь волн густокудрого моря седого

О возвращеньи домой,

как

Злые волны взяли души их

В свои объятья.

Архилоха, как и его суеверных родственников, больше всего ужасало, что труп его зятя не был выброшен волнами на берег, и поэтому его нельзя было сжечь на костре, а затем урну с пеплом похоронить в земле. Греки думали, что души умерших бродят ночью по родному городу, умоляя, чтоб их сожгли и похоронили.[9] Иногда эти тени озлобляются и, бросаясь на своих родных и друзей, высасывают у них из горла кровь.

Поэтому и Архилох в сочиненной им песне говорит, вспоминая о муже своей сестры:

Было б мне легче,

Если б его голова, руки и ноги его,

В чистый одеты покров, уничтожены были Гефестом,

Богом огня...

Затем Архилох в этой песне обращается к своему другу Периклу и паросцам:

В праздник веселый, Перикл, никто вам не бросит упрека,

Что омрачили его плачем по близким своим:

Лучших людей поглотила волна многошумного моря,

И от рыданий, от слез вся разрывается грудь.

Но и от зол неизбывных богами нам послано средство:

Стойкость могучая душ! Вот этот божеский дар!

То одного, то другого судьба поражает: сегодня

С нами несчастье, и мы стонем в кровавой беде,

Завтра другого ударит. По-женски не падайте духом.

Бодро, как можно скорей перетерпите беду.

Плачем же мы ничего не поправим, а хуже не будет,

Если и впредь продолжать будем в честь бога пиры!

Испытания и страдания, думал он, посылают людям боги: мертвых не оживить. Остается одно — терпение, самообладание!

Случилось так, что это кораблекрушение погубило и надежды Архилоха на счастливую жизнь, о которой он мечтал. Археанактид погиб в волнах моря; старшая дочь Ликамба, Пасифила, которой, по представлениям древних, давно уже пора было выйти замуж (греки обручали девочек обычно уже в четырнадцать лет), осталась без жениха. Она была некрасива, и не так-то просто было найти для нее мужа. Древние считали, что отец обязан сначала выдать замуж старшую дочь, а затем младшую; если отец выдает замуж младшую дочь раньше старшей, то существовало поверье, что старшая останется уже навсегда старой девой.

Ликамбу ничего не оставалось, как предложить Архилоху в жены вместо Необулы Пасифилу:

— Я честно выполняю свое обещание. Я ввожу тебя в свой род и в свою семью. Я даю за Пасифилой все то приданое, которое я обещал дать за Необулой. Твои дети будут наследниками моего имущества, так как боги не дали мне сыновей. Ты ничего не теряешь!

Но Архилох был до глубины души возмущен:

— Ты же поклялся богами выдать за меня Необулу, значит, ты нарушил клятву. И для чего мне нужна твоя Пасифила, когда я люблю Необулу — она так прекрасна!

Ликамб ответил ему:

— Жена не игрушка, чтобы любоваться ее красотой. Люди женятся для того, чтобы приобрести знатных и почтенных родных, чтобы устроить собственное хозяйство, достойное их предков, и чтобы иметь законных детей, воспитанных в строгих правилах. Я не нарушу обычая предков и не выдам замуж младшую дочь, пока старшая не имеет мужа. А впрочем, спросим у самой Необулы, согласна ли она, чтобы ты стал мужем Пасифилы.

Позвали Необулу, и она, не задумываясь, сказала:

— Я очень буду рада, если Пасифила выйдет замуж за Архилоха — так мы сможем отблагодарить его за мое спасение! А мне Архилох не нужен — он мне совсем не нравится!

Архилох возвел глаза к небу и сказал, торжественно подняв руку:

— Небесные боги! Ликамб и его дочь поклялись вашим именем, что Необула будет моей женой! Они клятвопреступники! Покарайте их так, как вы умеете карать: пусть ни одна из дочерей Ликамба не найдет себе мужа, а род Ликамба завянет без потомства — это самое страшное несчастье для знатного человека!

С этими словами Архилох выбежал из дома Ликамба. Уже раньше до него доходили слухи, что в прекрасную Необулу влюбился Леофил; услышав ответ Необулы, Архилох стал думать, что и Необуле нравится этот человек.

IV. ПАРОССКОЕ НАРОДНОЕ СОБРАНИЕ И ЕГО РУКОВОДИТЕЛИ

Кто же такой этот Леофил?

Мать Леофила не была рабыней, как мать Архилоха, но зато и у его отца не было ни капли «крови богов и героев». Дед Леофила был простым кузнецом и жил в бедности; отец его был сначала подмастерьем у деда Леофила, затем ушел от отца и нанялся гребцом на судно, отправлявшееся на дальний запад. Там ему вместе с товарищами удалось ограбить варварское селение, он привез на Парос несколько болванок железа, которое высоко ценилось в то время, и нескольких рабов.