Неудержимая. Моя жизнь - [10]

– И что же вы собираетесь делать?

Отец сказал, что мы каким-то образом доберемся до теннисной академии Рика Маччи в Бока-Ратон.

– Там тренировались сестры Уильямс, – объяснил он. – Когда они увидят Машу, все будет в порядке. Единственная проблема в том, что я не знаю, где находится Бока – Ратон и как туда добраться.

– Не волнуйтесь, – сказала полячка, – мы отвезем вас туда.

В жизни приходится слышать много негативного об окружающем нас мире и людях, которые в нем живут. В детстве нам велят не говорить с незнакомцами. Когда мы вырастаем, нас предупреждают о преступниках. Но факт остается фактом – в те первые дни нас постоянно выручали именно незнакомые люди. Это не было частью нашего плана, но мы были готовы отдать себя в руки счастливого случая.

Мы забрали багаж из гостиницы, попрощались с нашими попутчиками и вышли на улицу, где польская пара ждала нас в большой, мускулистой американской машине с кондиционером. Было воскресное утро. Мой отец общался с поляками, а я смотрела в окно. Мы пересекли дамбу и поехали по побережью. Вокруг все было новым и красивым.

Позже люди спрашивали меня, о чем я думала в те первые часы? Была ли я напугана? Скучала ли по своей маме, своему дому, своей кровати? Если честно – нет. Для меня в тот момент и еще долго после этого все выглядело как приключение, как волшебная сказка. И я просто ждала, что же будет дальше.

Мой отец до сих пор вспоминает о том, насколько он был разочарован в теннисной академии Рика Маччи, и о том, как нас там встретили. Но стоит задуматься о том, насколько странно мы должны были выглядеть в глазах людей в приемной. Воскресным утром, совершенно неожиданно, на пороге вдруг появляется мужчина, говорящий только по-русски, со своей шестилетней дочерью, которая тащит ракетку больше ее самой. За ними следует польская пара, которая предлагает свои услуги в качестве переводчиков. Отец потребовал самого Рика. Ему объяснили, что в данный момент мистера Маччи нет на месте. Позже оказалось, что женщина, с которой он разговаривал и которая подозрительно осматривала нас из-за стойки, была женой Маччи. Она взглядом оценила нас и отвернулась. Папа спросил, нельзя ли нам пройти на корт, чтобы продемонстрировать мои удары. Он просто хотел, чтобы кто-то посмотрел, как я играю.

– Если вы хотите пройти на один из наших кортов, – сказала женщина, – вам надо подписаться на нашу программу, а это стоит денег.

– Сколько?

– Тысяча долларов и деньги вперед.

В то время весь наш капитал состоял из семисот долларов – это были для нас все деньги мира, – скатанных в трубочку и лежащих в кармане моего папы. Юрий через переводчика стал спорить. Он сказал даме, сидевшей за столом, что я особенный ребенок, что они должны посмотреть, как я играю и что если они от нас откажутся, то пожалеют об этом впоследствии. В это время мимо проходила одна из инструкторов. Она прекратила все споры, сказав:

– Давайте я с ней поиграю – просто посмотрим, что получится.

Мы играли, а папа ждал. Когда мы вернулись, инструкторша переговорила с женщиной за столом. Что она ей говорила – неизвестно, но отношение женщины к нам изменилось. До появления Рика никто не собирался принимать окончательных решений, но нам было предложено место для ночевки на те несколько дней, пока все разрешится. Правда, без всяких обязательств. Проблема, как я выяснила позже, была в том, что в рассказ Юрия трудно было поверить. Трудно было поверить в то, что он самостоятельно приехал из России со своей дочерью, в то, что он просто так вошел в дверь с ребенком, играющим на мировом уровне. Им было трудно это переварить. Они хотели знать, кем был Юрий на самом деле? И в какую игру он играл? И какова его настоящая история? И где находится мама ребенка? И как обстоят дела со школой? С этими вопросами мы сталкивались снова и снова. Никто не верил в наш рассказ.

К этому моменту моему отцу все это надоело. Ему не понравилось, как нас встретили, не понравились все эти вопросы и атмосфера подозрительности.

– Нет, – сказал он, когда нам предложили приют на две ночи. – Мы уезжаем.

Если бы надо было назвать какую-то одну характерную особенность отца, то это, конечно, его готовность говорить «нет». Он делал это все время. Он говорил «нет» очевидно выгодным предложениям, потому что верил, что впереди нас ждет еще лучшее предложение. Это было глупо, и в то же время это было связано с его непоколебимой верой. Он верил в мои способности и в свою сообразительность. И эта вера влияла на происходящее так же, как и все остальное. Резкое «нет» позволяло ему позже сказать «да».

Польская пара была ошарашена. Нам предложили жилье и возможность встречи с Маччи. Кто его знает, к чему бы это привело, но мой отец просто ушел. Поляки спросили, что мы теперь собираемся делать и куда направимся. В голове Юрия оставался только один адрес: теннисная академия Боллетьери в Брейдентоне, на восточном побережье Флориды, рядом с Саратогой и Тампа-Бэй, о которой он читал дома. Там тренировалась Курникова, так что они должны понимать русских. Поляки сказали, что так далеко отвезти нас они не смогут, подбросили нас до автобусной станции и купили нам билеты. Они выяснили телефон и адрес академии и записали их на листке бумаги, а потом протянули его Юрию.