Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во Второй мировой войне - [17]

Справедливости ради следует отметить, что, во-первых, организатор Красной Армии Троцкий широко практиковал круговую поруку и взятие в заложники членов семей «военспецов». Российские офицеры и генералы, служившие в РККА, далеко не всегда делали свой выбор добровольно. Во-вторых, часть из них использовала службу в РККА для того, чтобы подыграть белым или при первой возможности перейти на их сторону {{ Вилькицкий Б. Когда, как и кому я служил под большевиками. Воспоминания белогвардейского контр-адмирала / публикация, предисловие и примечания Юрия Дойкова. – Архангельск, 2001. – 44 с.}} . Помимо уже упоминавшегося генерал-лейтенанта А. П. Архангельского, из Красной Армии ушли в Добровольческую генерал-лейтенант Н. Н. Стогов, занимавший у красных должность начальника Всероссийского главного штаба и генерал-майор Д. А. Мельников – начальник 3-го отдела Управления военных сообщений Южного фронта РСФСР. И Стогов и Мельников, еще находясь на командных должностях РККА, поддерживали связь с Добровольческой армией и белогвардейским подпольем. Генерал Кузнецов, полковник В. В. Ступин, полковник В. Я. Люденквист (начальник штаба 7-й Красной армии в Петрограде) были расстреляны большевиками за участие в антисоветском Национальном центре {{ Там же. – С. 8-9, 160, 230.}} . Разумеется, этот список не полон.

Мировоззрение российских командующих, вступивших в РККА сознательно и добровольно, отобразил в форме памфлета известный мыслитель и общественный деятель Сергей Булгаков: «Уж очень отвратительна одна эта мысль об окадеченной «конституционно-демократической» России. Нет, лучше уж большевики: style russe… Да из этого еще может и толк выйти, им за один разгон Учредительного собрания, этой пошлости всероссийской, памятник надо возвести. А вот из мертвой хватки господ кадетов России живою не выбраться-б!» {{ Булгаков С. На пиру богов. PRO и CONTRA. Современные диалоги // Из глубины. Сборник статей о русской ревлюции. – М.: МГУ, 1990. – С. 103.}}

В ходе Гражданской войны офицеры Белых армий могли переходить на сторону большевиков. Это, как правило, наблюдалось в периоды военных неудач белых.

Наиболее яркий пример возвращения из эмиграции связан с именем бывшего генерала Русской Армии Я. А. Слащова, который с группой сослуживцев добровольно вернулся в советскую Россию в ноябре 1921 года. По инициативе Троцкого и Уншлихта, рассмотренной и утвержденной на заседании Политбюро ЦК РКП (б), Слащов и сопровождавшие его лица подписали воззвание к белогвардейцам, находящимся за границей: «…Советская власть есть единственная власть, представляющая Россию и ее народ… Вас пугают тем, что возвращающихся белых подвергают различным репрессиям. Я поехал, проверил и убедился, что прошлое забыто. Со мной приехали генерал Мильковский, полковник Гильбих, несколько офицеров и моя жена. И теперь, как один из бывших высших начальников добровольческой армии, командую вам: «За мной!»…» {{ Цит. по: Политическая история русской эмиграции… – С. 231-232.}}

Этот призыв носил провокационный характер и стал в руках большевиков инструментом борьбы против белой эмиграции. Большевики уже нарушили обещание амнистии белогвардейцам, которые сложат оружие в Крыму. Участь тех, кто последовал призыву Слащова, отражена, в частности, в письме казаков, находящихся в Югославии, руководителю Российского Общества Красного Креста в Женеве Ю. И. Лодыженскому: «…Возвращающиеся в Советскую Россию казаки подвергаются ужасным репрессиям, расстрелу и ссылке в концентрационные лагери, в коих гибнут массами. Гарантии большевиков – ложь…» {{ Там же. – С. 233.}}

5 апреля 1921 г. в Москве было составлено «Обращение Советского правительства к руководителям Советов, правительствам зарубежных стран, редакциям газет в связи с возвращением на Родину репатриантов из Константинополя»: «…Большинство беженцев состоит из казаков, мобилизованных крестьян, мелких служащих. Всем им возвращение в Россию больше не возбраняется, они могут вернуться, они будут прощены, а после возвращения в Россию они не подвергнутся репрессиям» {{ Цит. по: Узники Бизерты: Документальные повести о жизни русских моряков в Африке в 1920-25 гг. – Приложения. – М.: Российское отделение Ордена св. Константина Великого при участии журнала «Наше наследие», 1998. – с. 225.}} . В тот же день появился другой документ: «Российская Коммунистическая Партия (большевиков). Центральный Комитет. № 847. Москва, 5 апреля 1921 г. Товарищу Дзержинскому. Выписка из протокола заседания Политбюро ЦК РКП. Слушали: О возвращении в РСФСР врангелевцев. Постановили: Подтвердить постановление Политбюро о недопущении в РСФСР врангелевцев. Исполнение возложить на тов. Дзержинского. Секретарь ЦК В. Молотов» {{ Там же.}} .

В СССР Слащов возобновил карьеру – преподавал тактику в школе комсостава «Выстрел». 11 января 1929 года он был убит, по официальной версии – из личной мести за расстрелянного во время Гражданской войны брата. Но по времени убийство Слащова совпадает с началом очередной волны репрессий, направленных против бывших офицеров Белых армий. Трагично сложилась и судьба лиц из ближайшего окружения Слащова, которые вернулись вместе с ним. В 1931 году были расстреляны полковник Гильбих и капитан Войнаховский, во второй половине 1930-х годов – полковник Баткин и начальник личного конвоя Слащова полковник Мезернецкий. Участь жены Слащова и генерала Мильковского не известна {{ Там же. – С. 235.}} .