Нет времени - [146]

При всём том в советских книгах практически не встречались обычные в наши дни огрехи построения абзаца — висячие строки (сейчас они — повсюду, даже в очень качественных изданиях), а также несколько переносов подряд (скажем, больше двух-трёх). Последнее относится, конечно, не к специфичным изданиям типа энциклопедий, в которых надо было компактно уместить столбиком немаленький абзац, но к обычным книгам. В советские времена предпочитали растянуть строчку, сделать побольше интервалы между словами, но избежать лишнего переноса.[293]

Опечатки в советских книгах почти не встречаются — по причинам, изложенным выше: корректура работала не хуже редактуры. В наше страшное время опечатки и описки остаются в основном на совести автора. Правда, некоторые издательства ещё держат марку, в том числе «Владимир Даль», где ещё сохранились старые тётки, знающие русскую орфографию. Я очень старался избавить от огрехов ту книгу, которую вы держите в руках — и то, получив корректуру, ужаснулся собственной безграмотности.

Стоит ещё отдельно сказать, что советские книги практически не бывали репринтными: соввласть откровенно не любила никаких «копий» и «репринтов», предпочитая распорядиться заново набрать текст и заодно проверить, нет ли в нём каких несоответствий генеральной линии. Одним их немногих исключений был популярный словарь Владимира Даля — все его издания претендовали на адекватное воспроизведение оригинала. Но претендовали зря, ибо даже в репринтном Дале делались купюры — например, с соответствующих страниц было убрано слово «жид» и все его дериваты, а освободившееся место кое-как заполнилось благодаря увеличению расстояний между строчками.

Все эти особенности советской книги были не просто «случайным набором черт» — нет, они составляли единое целое. Не «канон» — но, по крайней мере, некое стилевое единство.

Сейчас оно разрушено. Остались обломки, которые каждый тащит в свою сторону. Странным образом, никто не желает всерьёз экспериментировать — российские книжки похожи на советские по части недостатков, а достоинств у них почти нет (если не считать содержания, но мы о нём не говорим), Современная российская книга — это, как правило, несостоятельная вещь, несостоятельная именно как вещь, «которую в руках подержать не зазорно». Исключения есть, но.

Не знаю, изменится ли что в будущем. Я буду считать, что подвижки в этом вопросе имеются, когда увижу русскую книгу с широкими полями и высокими, узкими, устремлёнными вверх буквами-окнами, открытыми на восток.

Проклятая свинья жизни

Сергей Витицкий. Бессильные мира сего. СПб.: Амфора, 2003

Это у вас получилась художественная правда.

А. и Б. Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу»

Роман «Бессильные мира сего» был опубликован в журнале «Полдень, XXI век», издающемся в Петербурге и продающемся неизвестно где, — во всяком случае, в книжных лавках обоих столиц его не бывает совершенно, а немногочисленные читатели этого дефицитного издания обычно приобретают его каких-то «конах» или сразу «у издателей». Издательство «Амфора» сделала текст доступным простому человеку с улицы, за что ей, «Амфоре», большое человеческое спасибо.

Несколько слов об авторе. Поскольку псевдоним раскрыт прямо на обложке книги («С. Витицкий, настоящее имя Борис Стругацкий»), то и мы не будем делать вид, что не знаем, кто это там скрывается под атласной баутой. С другой стороны, псевдоним всё же уместен, и вот почему: после смерти старшего брата Борис Натанович оказался в несколько двусмысленном, но по-своему удобном положении литературной вдовы — вроде как «надеждымандельштам» от фантастики. Со всеми прилагающимися статусными прикоколдышами: действительным и почётным членством в полусотне литературных жюри, периодическими выступлениями в газетах и «по ящику», публичным салоном с кругом восторженных почитателей разного уровня доступа к телу — и, конечно, хорошо продуманными воспоминаниями о великом покойнике. С этой ролью Борис Натанович справляется вполне успешно. Но ограничиваться ею всё же не хочет. То, что выходит за пределы означенной роли, называется «Витицкий», и должно рассматриваться отдельно, а не как «Братья Стругацкие light».

Что ж. После неудачного дебюта (предыдущий роман, «Поиск предназначения», вышел вялым и невнятым) и восьмилетнего молчания писатель Витицкий написал очень хорошую книгу.

Сначала о предсказуемо хорошем. Критики наверняка примутся хвалить язык романа — и будут правы. «Такого сейчас не делают», даже со скидками на обстоятельства: большинству отечественных литераторов приходится либо гнать по два-три романа в год, либо преподавать русскую словесность где-нибудь в Мичигане — и все это вредит качеству выделки словечек… Хорошая проза. Начиная с фирменных фенечек — описания темноты, грязи, моросящего дождя и обледеневшей дороги в классическом стиле АБС, — и кончая блестяще отыгранными реалиями девяностых (в которых путаются и на которых спотыкаются литераторы вдвое моложе Бориса Натановича). Умело приготовленный, вкусный текст с нужным количеством тимьяна и горьких трав.

Сюжет довольно прост. Фоном идет конец девяностых — начало двухтысячных. Место действия — городок Петербург. В городе обитает компашка людей со сверхспособностями: один умеет стопроцентно чуять ложь, кто-то — управлять насекомыми, кто-то — убивать взглядом, еще один — влиять на настроение масс. Образовались сверхчеловечки обычным для нашей фантастики способом: в результате гебешных экспериментов над людьми. Как-то выжили, дотянули до свержения соввласти. Тут бы им и…