Нет прощения! - [16]
Потом все закончилось. Однажды я открыл глаза и понял, что свободен. Я сел на кровати. К моим венам приросли пластиковые трубки, я был одним целым с аппаратом жизнеобеспечения. Отчего-то мне стало страшно. Я начал все это срывать с себя, но тут прибежали врачи, обступили меня, заставили лечь обратно.
— Что случилось? — спросил я у них.
— Все хорошо, Ричи. — Один из врачей остался, прочие ушли. — Тебя ударили по голове, ты был в коме около недели.
— Недели? — повторил я. — О нет… А как же зачеты?
— Все в порядке, — он поглядел на меня, как смотрят на недоразвитых.
— Насчет зачетов не беспокойся. Главное, что ты будешь жить.
А вечером дверь в палату распахнулась от сильного пинка и я увидел Лаки Страйка в инвалидной коляске.
— Как дела, Токада? — бодро крикнул он, подъезжая к моей кровати.
— Лаки?! — прохрипел я.
— Я слышал, тебя едва не убили этими нейролептиками?
— Нейролептиками? — это слово далось мне с трудом. Я едва не заплакал. Лаки поглядел на меня, как недавно глядел мой доктор.
— Ты лучше подумай, как будешь сейчас отжиматься.
— Что? — не понял я.
Он засмеялся, но не обидно, не так, как смеялся Добрый Герой.
— Токада! Я чертовски рад тебя видеть! Ты такой же идиот, как и раньше!
Медсестра, пришедшая сделать мне вечерний укол, закричала, чтобы он убирался, но Лаки крутился вокруг нее на своей коляске, и ей пришлось выкатить его за дверь.
Однажды, когда нам разрешили выходить в парк, я пожаловался Лаки на постоянные головные боли.
— Знаешь, мне кажется, что я схожу с ума.
Он долго молчал. Я довез его кресло до скамейки. Я все еще быстро уставал, но Лаки, которому везде мерещились электронные датчики слежения, так свирепо на меня посмотрел, что я повез его дальше. На веселой лужайке, поросшей модифицированным травяным ковром, силы оставили меня окончательно, и я повалился на спину. Небо было ультрасинего цвета, как летом. Стояла жара.
Быстрая весна закончилась, в Стад-Pee свирепствовало солнце.
— Как ты думаешь, они все знают про птичника? — задал я вопрос, мучивший меня уже пять дней, с тех пор, как я все вспомнил.
— Забудь об этом, — небрежно махнул рукой Лаки. — Нас бы уже не было здесь. Ты ничего им не сказал, так как в основном тебя спрашивали про Кула.
— А тебя? Тебя допрашивали? — я остро чувствовал несправедливость. Я даже начал злиться заранее. Если ко мне применяли нейролептики, как утверждал Лаки, то у него, скорее всего, не спрашивали ни о чем. В этом просто не было необходимости. Я должен был рассказать им ВСЕ.
— Ты спрашиваешь вообще или конкретно в этот раз? — поинтересовался он. — Нет. В этот раз допрашивали только тебя, бедолагу. Я рад, что так вышло. Теперь ты можешь жалеть и накручивать себя сколько угодно, вспоминая тех кретинов, которых мы с тобой завалили — никто даже не обратит на это внимание. Если ты будешь правильно себя вести, тебя вообще спишут со счетов, как психически неполноценную особь. Знаешь, Программа имеет процент выбраковки, и ты попадаешь в него. В этом нет ничего страшного.
— Ты специально не стал драться? — спросил я у него. Я все никак не мог понять, отчего это Лаки, умеющий ТАК драться, не разобрался тогда с этим сбродом.
— А ты сам почему не дрался? — он язвительно улыбнулся. — Тоже специально? В общем, так.
Времени у нас почти не осталось…
Оглядевшись, он неожиданно встал и помог мне подняться с земли.
— Ты ходишь?! — возмутился я. — Так какого черта…
— Стоп! — сказал Лаки. — Слушай меня. Через неделю я заеду за тобой. К этому времени ты должен быть в форме. Я не знаю, как ты это сделаешь. Меня это не волнует. Я знаю одно: эта больница — наше лучшее алиби.
— Ты бредишь! — вырвалось у меня.
— Нет. Я все придумал. Я расскажу тебе, но позже.
— Мне придется убивать?
— Думаю, да…
— Но ты же не сможешь драться! — вырвалось у меня.
— Его глаза потемнели.
— Ты так думаешь?
Я промолчал.
— Прикидывайся слабым изо всех сил, — продолжал Лаки. — И не жри никаких таблеток. Понял?
Мы должны все сделать, пока нас не перевели на общую терапию!
Лаки появился примерно через неделю. В этой больнице я потерял счет времени. Целыми днями я качал пресс, выжимал гантели, которые притащила мне Ритка, приседал и старался ни о чем не думать, так что дни были похожи один на другой. А еще ко мне повадилась Ритка, и я бы не сказал, что ее посещения были мне противны. Она не приставала ко мне больше, и это я объяснял своим внешним видом — меня побрили налысо. Зато мы много болтали, и я выяснил для себя, что она вовсе не такая глупая, как мне казалось.
— Меня скоро переводят на общую терапию! — радостно сообщил Лаки, вваливаясь в комнату на своей каталке. — Еще неделя — и я буду дома!
Вот и все.
Улыбка сползла с моего лица.
— Как ты себя чувствуешь? — продолжал Лаки валять дурака перед несуществующими видеокамерами. — На улице лето…
— Тепло? — слабым голосом спросил я.
— Тепло. И светло. Идем.
Я нехотя встал и повез его во двор.
На этот раз Лаки не успокоился до тех пор, пока я не завез его черт знает в какую даль, а больничный сад был немаленьким. Мы остановились у распиленного на кольца тополиного ствола.
— Ну-ка, отожмись! — приказал Лаки. Я послушно упал на кулаки и отжался шестьдесят четыре раза.
У Бога больше нет лица… Свершилось Второе Пришествие, и штурмовые корабли миссионеров пронзают пространство во имя Монстроборца Иесуса. Страны Христианского Содружества посылают войска против Конфедерации Гигаполисов — Энгелширда, Туаканы, Стад-Рея. Взрослые уходят на войну, а дети остаются дома — чтобы, как и их родители, ненавидеть, сражаться и убивать.Этот рассказ о девочке по имени Грета, приходящейся сестрой лидеру одной из уличных банд. Жестокая и волнующая книга о чудных мгновениях детства: когда вместо игрушек — кастет, и даже распятие приходится носить в школу на тяжеленной цепи.
«Давным-давно, на Заре Времен, нашу землю населял пушистый народец, называющий себя «Миу». Они почитали Великую Богиню, ловили рыбу, пели песни и гуляли при луне – словом, вели себя, как люди. Только в отличие от людей Миу были покрыты шелковистой шерстью, а еще у них были длинные хвосты, острые коготки и треугольные ушки. Они и сейчас живут в нашем мире, но люди почти ничего не знают об их таинственной жизни, об их истории и преданиях. Однажды ученые обнаружили древний свиток, написанный острым коготком на кусочке древесной коры, но лишь недавно им удалось расшифровать несколько удивительных легенд пушистого племени…».