Нет билетов на Хатангу - [92]

Вечером я согнал Петьку с насеста и поставил туда ведро кислого дрожжевого теста (ведро я закутал в свою рваную телогрейку). Если тесто выходится, завтра буду печь оладьи.

В семь вечера, как обычно, был сеанс связи. В этот раз очень хорошо слышали и Игарку, и Хатангу. Иван Филиппович дал в Хатангский авиаотряд такую телеграмму: «У отряда нет ни продуктов, ни горючего — примите немедленные меры к снятию людей с точки». В Хатанге же ему ответили на это: «Пока нет летной погоды. При малейшей возможности снимем людей». Врут и возят мясо.

14 сентября

Всю ночь бушевал свирепый северо-восточный ветер, который принес холод, снег со снежной крупой и какую-то непонятную тоску. Ветер был так силен, что ночью мне даже показалось, что к нам в балок ломится овцебык. Утром мы увидели, что все вокруг засыпано довольно глубоким снегом, ручей местами промерз до самого дна, а заберег на озере дошел почти что до нашей сети (напомню, «кормилицы»). Пришлось срочно снимать ее (сидел в ней всего один муксун, правда довольно приличный), разбирать, сушить (все это делали в балке, возле печки, так как на морозе сеть тут же становилась колом) и укладывать в мешок.

Несмотря на холод, мое тесто прекрасно выходилось, впрочем, это неудивительно: в печке все еще полно алых углей. Нет, это не печка, это мать родная!

Напек полный таз оладьев, нажарил полный котел оленины (так-то плохо у нас с продуктами!).

— Интересно, почему у папы такое тесто получилось? — удивляется Петька. — И главное — всего за один день. Вон какие оладьи — легкие, пышные. А я почти неделю со своим тестом пестался — и ничего похожего.

— Колдун, однако, — пожал плечами Саша. — Слово петушиное знает.

В обед был сеанс связи. РЖЖЕ сообщил нам, что мы стоим в плане первыми, но погоды категорически нет не только тут, на озере, но и в Хатанге — пурга, белого света не видать. Совершенно очевидно, что сейчас выходить нам с Сашей на полярку (хотя тут по карте всего двадцать километров) не имеет смысла.

Весь день занимались хозяйством и камералили: Леша возился со шлифами, Константин Иванович приводил в порядок свои геологические дневники, Петька беспрерывно мыл посуду, а я готовил оленьи гамбургеры.

Вечером (прохождение волн и слышимость были превосходными) нам сообщили, что сегодня ни одного вылета не было и не будет, а вот на завтра, на семь утра, запланирован вылет к нам, на озеро. Тем временем ветер изменил направление — с северо-восточного на самое неприятное для нас сейчас, южное. А южный ветер — это потепление, сырость, туман, низкая и тяжелая облачность. Отремонтированная Петькой кровля, которая так здорово спасала нас в дождь и ледяную пургу — словом, в любую непогоду, теперь прохудилась разом в десяти местах. Толстый пласт мокрого снега, навалившись гигантской тяжестью на тонкий слой толя, порвал его, и на нас стала капать вода.

15 сентября

В семь утра РЖЖЕ (на рации работает все тот же начальник отряда) смог лишь сообщить, что мы по-прежнему, стоим в плане первыми, но теперь в Хатанге туман, хотя есть надежда, что к обеду его разнесет. В связи с этим договорились связываться чаще: в четверть одиннадцатого, затем в четверть двенадцатого и далее через каждый час.

У меня же начались неприятности, одна за другой (неужели снова он — день несчастий?): сперва вышел из строя примус (тот самый, дважды чиненный Петькой), теперь уже, похоже, навсегда. Потом никак не хотел закипать кулеш в казане (что такое нынче в природе, почему вода не закипает так долго?). Когда же он наконец закипел, я умудрился опрокинуть казан, вылив на пол половину содержимого, причем казан упал так, что его на боку заклинило между примусом (горящим конечно же) и полуоткрытой дверцей печки (тоже горячей).

В четверть двенадцатого РЖЖЕ сообщил нам, что наш вертолет вышел на озеро в десять сорок и, значит, часа через два будет у нас. Мы кинулись лихорадочно упаковывать вещи, прятать мясо и рыбу на тот случай, если нас, не дай бог, встретит на аэродроме рыбнадзор (я уже говорил, бывали, бывали такие случаи, и неоднократно). Причем на виду мы оставили лишь сигов да хариусов, это рыба бесплатная, за нее штраф не берут[47].

В балке на полочке оставили мы будущим постояльцам спички (все так же, в мешочке с мукой), соли, возле печки — сухих дровишек на растопку. Мясо и рыбу оставлять бесполезно: все равно их сожрут песцы, а больше ничего у нас нет. Кстати, о песцах: с тех пор, как пришла зима, лег снег и песцы оделись в свои роскошные белые шубы, ни одного из них мы не видели. А ведь совсем недавно копались они, облезлые, похожие на крыс, у нас на помойке совершенно безбоязненно. Откуда вот, скажите, им известно, что нас, людей, интересует только их зимняя одежка?

Но вот час дня, два, три, а вертолета все нет и нет. Петька повесил нос на квинту:

— Неужели его опять нынче не будет и нам снова спальники разворачивать?

Однако часов около четырех услышали мы совсем неподалеку гул винтов (был он нам слаще музыки) и вскоре увидели на небе маленькую птичку, постепенно увеличивающуюся в размерах. Но, как ни странно, летел вертолет не с юга, а совсем с другой стороны — с востока, из-за семи холмов, с полярной станции. Как оказалось впоследствии, по дороге к нам он залетел на Бикаду к биологам (а вовсе не на полярную станцию), и в нем уже сидел молодой охотовед (по совместительству также и сотрудник рыбнадзора). Сперва мы было испугались этого соседства, но, поразмыслив, решили, что это даже хорошо: везем-то ведь мы биолога-рыбнадзорщика за наши денежки, оказываем ему услугу, и вряд ли он станет платить нам за это черной неблагодарностью. Так оно и оказалось впоследствии: разговоры шли у нас только о погоде, рыбалки и охоты мы никак не касались. Да и у нашего попутчика в вертолете стояла небольшая бочечка (полагаю, что с рыбой).