Несущий свет - [115]

Вперёд подался Оридас. В руке его не было факела, но когда он развернулся лицом к выжившим, огонь в руках стоявших перед ним достаточно хорошо осветил его. Он обвёл взглядом ряды берсерков, на миг задержавшись на четверых людях.

— Из уважения к нашим братьям по оружию в сегодняшней битве Я буду говорить на их языке. — Вступил Оридас. — Сегодня день великой славы, что на века поднимет к звёздам наших братьев, что погибли. Пусть же видит враг, как огонь заберёт тела их, доставив души в лучший из когда-либо бывших миров. Пусть враги знают, что мы не дрогнем никогда! Что отдадим жизни, но никогда не отступимся от своего.

Он развернулся к погребальному костру и упал на одно колено — берсерки последовали его примеру. Не остались в стороне четверо людей и Ириец, так и стоявший позади всех.

Берсерки смотрели на костёр. Затем один из державших факел встал — за ним поднялись другие факелоносцы, Вихрь в том числе. Остальные Дети, как один, ударили ладонью о колено. Воздух содрогнулся от неожиданного звука. Факелоносцы сделали шаг вперёд. Следующий удар ладонью о колено — ещё шаг к костру. Удары становились чаще, пока не вошли в ритм идущих с огнём братьев по оружию. Когда те подошли и положили факелы в основание костра, заполненное трутом, воздух содрогнулся под очередным хлопком о колено. Огонь быстро схватился за мелкие ветки, бумагу, доски и всё, что имело свойство быстро разгораться. Поджигавшие отошли от костра и встали на свои места.

И тут Дети запели. Они продолжали ударять по колену ладонью, но теперь к этому добавилась песня. Пели, естественно, на своём, но перевода не требовалось — это было напутствие павшим братьям. Песня разливалась волнами по скользящим над землёй ветрам и уносилась вместе с ними. Огонь, словно в такт ей, вспыхивал всё ярче и ярче. Жар от него нарастал. Стоявшие на достаточно большом расстоянии поющие воины невольно щурились от жара. Костёр был огромен — около десяти метров только в высоту, а площадью занимал практически весь пустырь, который служил парковкой. В воздух поднимались гигантские снопы искр и ало-серого дыма. Огонь поднимался ввысь, казалось, до самых небес. Песня же разносилась на всю округу и становилась всё громче и громче, что была слышна даже сквозь треск огня.

Анхель, как и его ученики, не знали слов этой песни, но активно прихлопывали ладонь в такт со всеми. Иногда они подпевали в тех моментах, когда Дети просто тянули какие-нибудь гласные.

Марла стояла на колене несколько неуверенно, щеки были мокрые от слёз по погибшим друзьям. За эти дни она плакала больше всех, казалось, слёзы должны бы уже кончиться, но они всё текут и текут.

Вихрь ударял по колену с совершенно отсутствующим лицом, глядя куда-то вбок и вниз. В душе он понимал, что не виноват ни в чём — это война. А на войне люди гибнут. И не всегда ты можешь их спасти, а если и сможешь, то, вполне возможно, ценой собственной жизни. Ведь если бы Чупс не выскочил тогда, то на месте Марлы сейчас бы сидел он.

Шекспир наблюдал, как пылает огонь, как искры взлетают в небо, прореженное небольшими, но быстробегущими тучами. Совсем недавно он видел, как погибла его подруга. Он хорошо относился к ней, со всеми её тараканами. И она к нему относилась неплохо. Достаточно, чтобы быть друзьями, которые выручат в любой ситуации. Но он ничего не смог сделать, когда её стащил с адра бёвульс и убил только этим. Ему даже не пришлось рвать её тело своими клыками. Он просто её приложил об асфальт с такой силой, что разом размозжил ей голову. И удрал. Как трусливый пёс, поджав хвост.

Зверь была, на сей раз, тоже в слезах. Наконец-то её хладнокровие дало трещину, и плотину прорвало. Нет — она этого нисколько не стыдилась. Наоборот, она чувствовала, как ей становится легче от каждой пролитой слезы. Душа освобождалась от тех тяжестей, что Зверь добровольно на себя нагрузила и несла их, не думая сбросить, чтобы было легче жить.

В воздухе появился запах горящего тлена. Песня так и продолжалась — то ли она имела не один десяток куплетов, то ли её пели кругами. Ночь заканчивалась, а Дети всё пели свою песню-прощание к павшим в боях братьям. Кто бы мог подумать ещё пару дней назад, что подпевать им будут люди. Наверное, никто не мог предвидеть такого исхода.

Анхель же думал сейчас, глядя на догорающее пламя, что же будет дальше? Кто придёт следом за Аградоном? Он сказал, что будет ещё кто-то…

Что ж… подождём.

Глава 13

   «…В пепле рождённая,

   В огне закалённая,

   Навеки Единая

   Великая Русь!

   Храни свою мудрость,

   Храни свою совесть.

   На том стой веками

   Родная Земля!..»

— Выруби ты нафиг это! — Гаркнул на сидящего около телевизора Шекспира Вихрь.

— Извольте! — Деланно покачал головой тот и, ткнув в угол сенсорного пульта, выключил полуночный показ государственного чёрно-злато-серебряного триколора с гербом ОРД по центру — двухголовая птица, почти как предыдущий орёл, только одна голова была ворона, а вторая сокола. В когтях эта птица держала гербы Украины, Белоруссии и России, скованные цепью. Флаг играл на ветру, а фоном служил новый государственный гимн.