Несущие ветер - [7]

Остальные дельфины кое-что уже освоили. Вертуны поняли, что получают рыбу каждый раз, когда вертятся в воздухе. Сперва они проделывали это просто так, играя между собой (главньм образом по ночам), но теперь начали выпрыгивать из воды и вертеться, едва дрессировщик подходил к бассейну с ведром рыбы. Афалины по собственной охоте играли с мячом и до половины высовывались из воды, чтобы взять рыбу из руки. Макуа, кроме того, учился звонить в колокол, нажимая носом на панель под водой.

Макуа покорял посетителей, поворачиваясь на спину и подставляя свое широкое серое брюхо, чтобы его почесали. Кроме того, и ему и Кане как будто нравилось, когда после сеанса мы прыгали к ним в бассейн освежиться. Они подплывали к нам, позволяли обнять себя за внушительные талии или ухватиться за спинной плавник и катали нас по бассейну.

Кожа у дельфинов на ощупь упругая и гладкая, как надутая автомобильная камера. Макуа и Кане были словно две большие резиновые игрушки, только живые, теплые, самостоятельные, с сердцами, ровно и сильно бьющимися внутри, – две живые игрушки, которые смотрели на нас спокойными веселыми глазами.

Кане, к несчастью, покалечился и потому не мог выступать перед публикой. Вскоре после поимки он не то прыгнул, не то нечаянно упал из наполненного бассейна в пустой – случай крайне редкий, так как дельфины прекрасно соображают, куда не надо прыгать. Возможно, при ударе о бетонный пол он повредил мышцы бока, но, как бы то ни было, его хвост навсегда изогнулся влево. Боли это как будто ему не причиняло, но выглядел хвост некрасиво и двигался Кане довольно неуклюже. Выпустить искалеченное животное в океан мы, конечно, не могли, и потому он считался инвалидом, на первых порах составлял компанию Макуа, а в дальнейшем должен был стать тренировочным животным для новых дрессировщиков.

Как ни дружелюбно вели себя афалины, Крис и Гэри предупредили меня, что они способны проявить норов. Особенно Макуа, который, рассердившись во время дрессировки, нередко тыкал дрессировщика в ладонь или локоть твердым клювом, разевал пасть, показывая четыре ряда острых почти сантиметровой длины зубов, и угрожающе мотал головой. Кроме того, он раза два вполне сознательно выбил ведро с рыбой из рук дрессировщика в воду.

Вертуны, в противоположность афалинам, никогда не угрожали и не нападали. Если они были чем-то недовольны, то просто уплывали. Дотти сумела завоевать их доверие. Она часто плавала с ними, играла, гладила их, и все они, кроме Моки, полностью «привыкли к рукам». Они подплывали, чтобы их погладили, и даже без всякого страха позволяли хватать себя и поднимать над водой.

Два кико, Хоку («звезда») и Кико («пятнышко»), так и не стали по-настоящему ручными. Со временем они научились терпеть прикосновения, но сами никогда не просили погладить их и явно предпочитали, чтобы их оставляли в покое.

Но приручение – это одно, а дрессировка – совсем другое. Нам необходимо было как можно скорее применить новую систему научения, изложенную в инструкциях Рона.

Выработка классических условных рефлексов – процесс бессознательный. Животное, возможно даже не замечая этого, реагирует на раздражитель (или стимул) из-за последствий, наступление которых возвещает раздражитель. Так, при звуке звонка у собаки выделяется слюна, потому что вслед за звонком она получает пищу. Оперантное научение строится на совершенно ином принципе. Животное выучивается тому, что желанный раздражитель, например корм, следует за каким-то его действием. Инициатива принадлежит ему.

Животным это, по-видимому, нравится. По-моему, они получают удовольствие от того, что в результате своих действий обеспечивают себе что-то приятное. Многие номера из нашего репертуара опирались на такие элементы поведения, которые животное демонстрировало самостоятельно, а мы поощряли (или «закрепляли») их кормом, пока оно не начинало нарочно повторять их для того, чтобы мы дали ему еще рыбы, и, мне кажется, по крайней мере какие-то свои действия дельфины демонстрировали именно в надежде на новое поощрение.

Первым решающим этапом, согласно инструкциям Рона, было закрепление сигнала «сейчас получишь корм». Очень важно дать понять животному, что именно вам нравится в его действиях. Если дельфин выпрыгнет из воды, а вы бросите ему рыбу и будете повторять это при каждом прыжке, он очень скоро научится прыгать намерено. Однако рыба, естественно, попадает в рот дельфина только после завершения прыжка, и для него остается неясным, что, собственно, вам понравилось в его прыжке – высота, фонтан брызг при входе в воду, место, где он выпрыгнул, или что-то другое. Если он решит, что в счет идет все, нежелательные движения закрепятся, и вам уже никогда не удастся добиться от него четкого исполнения того, чего вы хотели. Или же животное кое-как разберется методом проб и ошибок, но нужный вам элемент поведения так и не будет закреплен в достаточной степени.

Цирковые дрессировщики выходят из положения, поправляя животное физическим воздействием с помощью поводка, уздечки или хлыста до тех пор, пока не отработают номер, но нам, разумеется, этот метод не подходил.