Нестор Иванович Махно - [13]

Важную роль разгрома махновщины подчеркивал Ленин. Этим вопросом занимались также ЦК КП(б)У и Совнарком УССР. Под председательством Раковского было создано Постоянное совещание по борьбе с бандитизмом на Украине. Руководил боевыми операциями против «зеленых» командующий войсками Харьковского военного округа и помощник командующего Вооруженными Силами Украины и Крыма Р. П. Эйдеман. В 1921 г. от армии Махно остался лишь конный отряд, который поддерживали главным образом богатые крестьяне. Сделав ставку на кавалерию и тачанки, Махно впервые остался с глазу на глаз с Красной Армией. Он, отвлекая на себя около 60 тыс. человек, почти на год задержал начало мирного строительства в тех местах. Объективно он был обречен. Сочетая экономические, политические и военные мероприятия, Советская власть ликвидировала социальную основу, которая питала махновщину, и настроила против батьки бедняков. Действовала и благоприятная для крестьян обстановка НЭПа.

Летом 1921 г., потерпев ряд поражений, Махно устремился на Дон, оттуда перебрался в Поволжье, увидел, что надвигается голод, и ускакал на запад. Понимая, что нужно уходить за рубеж, Махно предложил сотоварищам идти в Галицию и там поднять восстание. Его соратники считали лучшим вариантом принять участие в борьбе турецкого народа за независимость под руководством Кемаля Ататюрка. Однако постоянно преследуемый красноармейскими частями и 11 раз раненный, Махно вместе с 78 фанатично преданными ему бойцами перешел 28 августа 1921 г. границу с Румынией возле Ямполя. Бухарестское правительство разрешило Махно, его жене и товарищам поселиться в Румынии. 11 апреля 1922 г. батька и 17 его соратников были переправлены в Польшу, где попали в лагерь для интернированных.

12 апреля 1922 г. ВУЦИК объявил всеобщую амнистию тем, кто воевал против Советской власти на Украине, за исключением семи врагов: Скоропадского, Петлюры, Махно, атамана Тютюнника, барона Врангеля, деникинского генерала А. П. Кутепова и председателя варшавского Русского политического комитета Б. В. Савинкова^[65]. Считая Махно одним из коварнейших врагов, Москва не раз требовала выдачи его советскому правосудию. Польские власти арестовали батьку, его жену Г. А. Кузьменко, а также его сподвижников И. Хмару и Я. Дорошенко и предали их суду. Суд начался 27 ноября 1923 года. Перед переполненным залом предстал Махно: небольшого роста, в черной куртке, черноволосый, черноглазый. Рядом с ним — Галина с короткой прической, в пенсне, держится спокойно, уверенно. Махно был обвинен в том, что поддерживал через нее связь с миссией УССР в Варшаве и вел переговоры о подготовке восстания в Восточной Галиции для присоединения ее к Советской Украине. К тому имелись определенные основания. Как свидетельствуют недавно обнаруженные архивные источники, 22 июля 1922 г. Кузьменко обратилась в консульский отдел посольства УССР в Варшаве с предложением от Махно заключить новое соглашение с Советской властью: он просил дать ему оружие и деньги для побега на Украину, откуда махновцы двинутся в Польшу и, подняв восстание в Галиции, присоединят ее к УССР. Однако это предложение было сразу же отвергнуто ЦК КП(б)У и правительством республики^[66].

В процессе судебного разбирательства стала очевидной несостоятельность этого обвинения. Поэтому далее речь шла в основном о личности Махно. Прокурор потребовал его наказания как предводителя разбойничьих банд. Три защитника утверждали, что Украина всегда была колыбелью различных атаманов и гайдамаков. К тому же Махно никаких преступлений против Польши не совершил. Тот факт, что правительство УССР 24 мая и 4 ноября 1922 г. потребовало выдачи батьки, подтвердил отсутствие связи между ним и большевиками. Экспертиза перехваченных властями писем, где шла речь о попытке поднять население Восточной Галиции на антипольское восстание, показала, что Махно не был их автором.

На суде Махно дал много ложных показаний, в том числе касавшихся его личной жизни. Это вошло потом во многие работы о нем, вышедшие как за рубежом, так и в СССР. Махно, в частности, говорил, что отбывал каторгу в Сибири, что никогда не был в Умани, что его жена Галина родом из Киева и др. «Махно на суде, — писал корреспондент, — держится свободно, охотно говорит, категорически отказывается от возводимых на него обвинений в бандитизме, насилиях, в злых умыслах против Польши, в сношениях с большевиками. Говорит о себе и „махновском движении“ как о своеобразном народном освободительном движении, о борьбе против всякой навязываемой народу власти. Говорит „интеллигентным“ языком, порою с вычурными книжными оборотами. Объяснения атамана не вызывают сочувствия публики: нарисованные свидетелями картины насилий, чинимых бандами атамана на Украине, создали настроения не в его пользу»^[67].

29 ноября Махно выложил свой последний козырь, заявив, что весной 1920 г. своей борьбой в тылу Красной Армии задержал 1-ю Конную армию С. М. Буденного на две недели, чем спас Варшаву от захвата. Он заявил также, что боролся «со всеми», но только не с Польшей и в 1920 г. отказался повести свою 57-тысячную армию на польский фронт. А в последнем слове подчеркнул, что надеется на гостеприимство славянского народа и верит в объективность польского суда. 1 декабря суд оправдал Махно и выслал его из Варшавы на поселение в Торунь. Власти были уверены, что рано или поздно он бежит на Украину, где возглавит крестьянские бунты и остатки контрреволюционного охвостья. Поморский воевода 29 декабря 1923 г. писал министру иностранных дел Польши: «Не подлежит сомнению, что если Махно удастся поднять на Украине хотя бы небольшое восстание, то его отряд пополнится остатками добровольческих и монархических организаций. В Гданьске находятся несколько офицеров и солдат из бывших банд Махно. Можно предположить, что весной следующего года Махно попробует удрать из Торуни в Россию»