Нестандартный вариант - [36]

Теперь к нему регулярно стояла очередь из тех, кто желал облегчить душу. Попутно девицы тащили ему какое-нибудь угощение, сигареты, дарили майки-брюки. Делать удивленное лицо и восклицать: «Да вы что? Это ж дорого!» — смысла не имело ни малейшего. Бесплатное ведь, и чисто по-дружески. Не забывали позвать, когда забивали очередной косяк с марихуаной. Раньше он при Лизе об этом помалкивал, но теперь выяснил, что все в порядке вещей. Уже хорошо.

Пользы для разведки от таких посиделок не было никакой, но зато он уже через несколько дней стал своим парнем и никто не задавал ему само собой напрашивающихся вопросов, откуда он взялся или чем по жизни занимается. Все прекрасно знали, что он из комнаты номер одиннадцать, что прямо у лестницы. Про работу вообще никто не интересовался, априори известно, что он чем-то занят, по-другому не бывает.

Единственным исключением была Тамара. Непонятно почему, но она имела большой зуб на Лизу. И не упускала случая регулярно продемонстрировать ему свои «выдающиеся достоинства», при каждом удобном случае строила глазки и сыпала намеками, норовя затащить в гости. В другой обстановке он бы не стал ломаться и проверил, насколько далеко простирается ее готовность флиртовать. Все-таки любопытно познакомиться с таким роскошным телом поближе, но Лиза при малейших поползновениях со стороны брюнетки начинала нервничать и не на шутку ревновала. Никита старательно делал вид, что не понимает, чего добивается Тамара. Тут, без сомнений, наличествовала подковерная борьба, о которой ему забыли рассказать. Впрочем, им было хорошо вдвоем с Лизой, а дополнительные проблемы никому не нужны.

— Вылезай, — сказала Лиза, что-то быстро переключив на пульте. Крышка гроба с легким жужжанием отодвинулась, освобождая выход на свободу. Он с кряхтеньем встал и потянулся. — Слушай, — недовольно скривилась она, — не устраивай цирк. Мне надо знать, как все прошло, а не выслушивать твои стоны.

— Было бы плохо, — признался Никита, — я бы не веселился. Ничего не чувствую. А должен?

— Сразу ничего, — вынимая диск из считывающего устройства, сообщила она, — разве что тепло при воздействии.

— Это было, но я решил, что почудилось.

— Нет, тут у нас, как в микроволновке, обработка идет, — барабаня по клавиатуре, пояснила Лиза.

— Так я поджариться мог?

— Не морочь голову, совершенно не заволновался при этом известии. До тебя тут побывало несколько сотен человек, о чем прекрасно знаешь.

— А сейчас ты что делаешь? — наблюдая за ее работой, поинтересовался он. — Вроде уже все. Или нет?

— Нам совершенно не нужно, чтобы кто-то обнаружил эти манипуляции с неизвестным биообъектом. А если не стереть, обязательно попадет в общую базу. Сейчас я работаю автономно, а завтра Надя подключит с утра, и пойдет сначала в больничный доступ, а потом и дальше. Вот… Теперь тебя как будто бы и не было. А информацию на диске для собственного интереса пока сохраним. Все равно потом положено сравнить с первоначальной.

— Потом — это когда?

— По правилам — это не менее трех суток наблюдения в стационаре. Поэтому если почувствуешь что-то из ряда вон, сразу скажи. Лежать будешь дома. О, — взглянув на часы на столе, воскликнула Лиза, — мы с тобой задержались. Пора все закрывать и уходить. Еще явится кто с проверкой, или пойдет сигнал на общий пульт, что здесь посторонние находятся… Совершенно ни к чему привлекать к себе внимание.

— А я теперь точно буду запросто прошибать стены и смогу дышать в газовой камере? — засомневался Никита. — Как-то не ощущаю себя суперменом.

— Летать, как в комиксах, не будешь — гарантирую, а остальному придется учиться. Тупо лупя по кирпичу, просто сломаешь кости. Ничего, еще почувствуешь, какое это удовольствие, — двусмысленно пообещала Лиза.

Никита очень скоро въехал, что значит быть инициированным. Уже в вертолете по дороге домой его накрыло. Мир сначала стал черно-белым, потом в мозгах закрутились колесики, настраивая на нормальное восприятие, и он, даже закрыв глаза, продолжал видеть окружающую обстановку. Ближе всего это было к ночному прицелу, когда в полной темноте он прекрасно продолжал различать все вокруг. Лампа под потолком светила совершенно диким зеленым светом, и даже неработающие многочисленные циферблаты на приборной доске вертолетика давали прекрасную картинку, позволяя прочитать данные. Не то остаточное излучение, не то он улавливал даже минимальную подсветку, абсолютно незаметную в солнечных лучах. Деревья, как ни странно, тоже были прекрасно видны, скорее всего, на разнице температур, но они еще и испускали ровное яркое сияние. Совершенно сюрреалистический вид — так и просился на картину сумасшедшего художника. При общем черно-бело-зеленом фоне была масса оттенков, позволяющих вполне уверенно двигаться. Люди различались прекрасно. Вблизи даже лица можно было рассмотреть, а при определенной сноровке наверняка и мимику различить. Теперь до него дошло, почему в общаге очень редко включали лампы и вечно сидели в полумраке. Они и так все прекрасно видели.

Спрыгнув на землю, он слегка пошатнулся, и Лиза с тревогой посмотрела на него. Никита погладил ее по руке, успокаивая, и, взяв под руку, шепотом объяснил: