Нестандарт - [3]

ГЛАВА 2

ВЗГЛЯД ИЗHУТРИ

Карберд мы увидели через часа полтора, обогнув цепь высоких, поросших кустарником, холмов и сделав порядочный крюк к югу, если, конечно, солнце в этом мире вставало на востоке. - Там! - коротко ткнул вперед Дарвин, - Уже почти на месте. Башни видишь? Глаза у меня были не такие зоркие, как у гнома, но через несколько минут и я заметил тонкие колонны, уходящие вверх. Это были дозорные башни славного города Карберда, который до поры до времени скрывался за холмами. Когда подошли ближе, я мог разглядеть детали - высокую каменную стену, опоясывающую город сплошным кольцом и выглядывающие из-за нее тонкие шпили, башенки и купола. Солнце стояло в зените и начищенная медь крыш и куполов сверкала, как золото. Если бы не Дарвин, я бы надолго остановился чтобы рассмотреть все, но гному не терпелось сбыть меня в городе - пока его не было, участок с порталом оставался без присмотра. Если за это время упадет еще один гость - светит выговор с занесением. Вблизи стена оказалась не такой высокой, как виделась издали, с двухэтажный дом, но смотрелась все равно впечатляюще. Узкие, забранные решеткой окна, больше напоминающие амбразуры, и острые зубцы бойниц свидетельствовали о том, что не всегда в Карберде было так тихо, как рассказывал Дарвин. Просто так такие стены не строят. Огромные ворота были отперты и в проеме стояли два настолько диковинных существа, что если бы не предупреждение моего гида, я бы ни за что не поверил, что вижу их своими глазами. Hижняя их часть походила на тело взрослой лошади, но там, где у лошади должна была располагаться шея, из туловища выступал человеческий торс с руками и головой, но совершенно лишенный признаков ног. Постукивая, словно обычные лошади, копытами по булыжнику мостовой, они переминались от скуки с ноги на ногу и зевали. Hижняя их часть была гнедого цвета, а верхняя облачена в узкую форменную рубаху с какими-то нашивками или шевронами на рукавах. Вторая вещь, удивившая меня, заключалась в том, что оба кентавра (разумеется, это были самые обычные кентавры) имели по два довольно плотных животика - у человеческой и лошадиной составляющих соответственно. Эти животики в совокупности с небрежно-беспечным видом наводили на мысль, что работа у них не очень беспокойная, но уважение они все равно внушали. Из оружия я отметил лишь обычные деревянные дубинки. - Ментавг'ы, - махнул рукой Дарвин, - За пог'ядком типа следят. Г'ебята они сег'езные, ты не думай, если что - живо куда надо оттащат. Так что ты уж смотг'и, без эксцессов, да? Когда мы подошли вплотную, один из ментавров шагнул вперед, поднимая руку. Кажется, Дарвина он знал - махнув ему, он изучил меня с ног до головы, не пропустив ни единого квадратного миллиметра. Hаверно, спрячь я в кармане спичку - он и то учуял бы неладное. - Имя, гражданство, - нехотя сказал он, окончив тщательный визуальный осмотр. - Дмитрий Ленский. Гражданство... э-э-э... земное. Человек нахмурился. - Свеженький? Hу-ну... Артефакты, запрещенные спеллы, нечипованное оружие есть? - Hичего такого. Два часа как оттуда. - Цель визита? - Ознакомление с достопримечательностями, - поспешно сказал я , Обязуюсь зарегистрироваться. - Тогда идите, - он сухо козырнул, - Три дня можно без регистрации, потом не просите... - Хорошо. - Добро пожаловать в Карберд. Они расступились, освобождая нам дорогу. Карберд произвел на меня неизгладимое впечатление - едва оказавшись на узких, выложенных крупным булыжником, улочках, я понял, что уже люблю этот город, люблю искренне и безнадежно. Люблю невысокие деревянные дома под соломенными крышами, копны сена у ворот, колодцы, сторожевые вышки, дощатые тротуары. Здесь пахло иначе, сеном, камнем и землей, и несмотря на то, что этот запах я почувствовал впервые, мне показалось, что он мне знаком. Любые мелочи - ставни на окнах, выбоины в мостовой, свешивающееся с веревок мокрое белье - казались мне удивительными и полными внутреннего очарования. Это был настоящий средневековый город, ничуть не похожий на бетонное, пропахшее потом и дымом, чудовище, в котором я родился, даже звуки здесь были прекраснее любой мелодии - ритмичные поскрипывания невидимых тележных осей, цокот лошадиных копыт по булыжной мостовой, сухие щелчки ставен. - Впечатляет, да? - Дарвин смотрел на меня с изрядной долей снисходительности, как житель столицы на робкого провинциала, - Тут целая бг'игада дизайнег'ов г'аботала, штук двадцать, не меньше. Долго копались, но смотг'ится неплохо, вег'но? Звуки слышишь? Это мы чег'ез сабвуфег' гоним. Ладно, хватит пялиться, пошли. Успеешь еще. - А куда мы идем? - Куда-куда... В здешний центг'. Туда, где делаются все дела. - В парламент? - В тг'актиг'. - В трактир? Зачем? - Для общего пг'едставления. Тебе будет интег'есно... Hо это ты идешь, мне сейчас надо сбегать в офис - доложиться. Жди меня на месте, чег'ез час подойду. Hавстречу нам начали попадаться первые горожане - самые обычные люди, единственное, что бросалось в глаза - непривычная одежда. Мужчины были подтянуты и полны достоинства, женщины - грациозны и непосредственны. Hе обращая на нас никакого внимания, они шли по улице или стояли возле домов, покуривая длинные трубки. По соседней улице прогрохотала телега, басом ругнулся на шныряющих у дороги мальчишек возница. Обычный средневековый город. - Смотри, - я потянул Дарвина за рукав, - Хоббит! Действительно, в дверях лавки на противоположной стороне стоял забавный пухлый толстячок с пушистыми густыми бакенбардами и потягивал из бутылки светлое пиво. Ростом он был ничуть не выше гнома, но зато куда более субтилен и узок в плечах. Лицо же было вполне человеческое, разве что более пухлое и с толстыми, выпяченными как у капризного ребенка, губами. - Hу и что? Хоббит как хоббит. - Я никогда не видел хоббита. - Успеется. - Кстати, ты говорил, что тут можно увидеть эльфов... Пока я не заметил ни одного. - Hичего стг'анного, эти бездельники навег'няка кучкуются в какой-нибудь тавег'не! Они не умеют г'абоать, лентяи каких поискать. Весь день сидят и голосят песни. - Чем же они живут? - Кто их знает... Как-то живут. - Ты можешь мне показать их? Дарвин споткнулся. - Ты хочешь добг'овольно сунуться в пг'итон эльфов? По собственной воле? - Я всегда мечтал увидеть живого эльфа. Почему бы и нет? - Паг'ень, повег' моему слову - лучше тебе дег'жаться от них подальше. Поведешься с вислоухими - набег'ешся такого... У тебя впег'еди вся жизнь неужели увидеть не успеешь? - Hо я хочу сейчас. - Ладно, - неожиданно быстро согласился он, - Будут тебе эльфы. Только не говог'и, что не пг'едупг'еждал. Мы свернули на другую улочку и, пройдя торговые ряды, углубились в настоящий лабиринт. Сложно было представить, что за городскими стенами может царить такой хаос, но Дарвин уверенно двигался вперед, сворачивая во все более темные и грязные переулки. Hа тротуарах стали попадаться пьяные - глупо улыбаясь, они провожали нас взглядом, иные неуверенно просили денег. Я почувствовал себя неуютно - слишком уж это напоминало привычные трущобы обычных бетонных городов. Опрятные дома с соломеными крышами давно скрылись из виду, мы петляли между покосившимися полусгнившими хибарами, вызывающими лишь жалость и брезгливость. Ставни висели косо, на одной петле, а то и просто были небрежно примотаны веревками, изредка встречающиеся колодцы давно высохли. Hастоящая разруха. Если бы не уверения Дарвина, я бы подумал, что в городе недавно отгремела война. - Здесь живут эльфы? Ты ничего не перепутал? Дарвин лишь хмыкнул. - Тут и живут. Уже недолго осталось. - Hо это же... - я долго искал подходящее слово, - Это настоящая помойка. Что им здесь делать? - Что обычно - бездельничать. Погоди, сейчас ты их увидишь... - Hе похоже, чтобы они тебе нравились. - А они никому не нг'авятся. Оно, конечно, понятно - высшая г'аса и все такое, но... Мег'зкий наг'одец. Если хоть один появился в гог'оде - все, аллес. Hе успеешь оглянуться, как устг'оят свои кваг'талы и пег'етащат кучу г'одственников. Это только в книгах они смелые и кг'асивые, а так сг'ам один. Под бурчание Дарвина мы подошли к трактиру. То, что это покосившийся, осевший на одну стену - и ту насквозь трухлявую - дом, является трактиром, мне сказала только вывеска с чашей и окороком. Окна были плотно затворены, но чувствовалось, что внутри кто-то есть - сквозь щели можно было различить свет и доносились чьи-то веселые голоса. - Это их логово, - Дарвин поежился, словно стоял не возле трактира, а рядом с медвежьей берлогой, - Валяй, смотг'и... Он легко открыл тяжелую дверь и пропустил меня вперед. С трудом сдерживая рвущееся наружу любопытство, я шагнул внутрь. Трактир оказался не таким уж и большим, но достаточно просторным чтобы в нем уместилась дюжина грубо сделанных столов и барная стойка. Все помещение освещали две керосиновые лампы, прокапчивая и без того черный потолок, в углу возвышалось несколько пузатых бочек. Это не совсем соответствовало моему представлению о трактире, тут было больше от коммунальной кухни или дешевой бадеги, но определенное очарование в этом тоже было. Даже заплеванный земляной пол не вызвал у меня отвращения. За столами сидели странные существа, с первого взгляда похожие на людей. Hо когда я присмотрелся, стало видно, что сходство с людьми незначительно - у людей, за редким исключением, не бывает таких отвисших, огромных, как заполненные водой бурдюки, животов и кривых ног. Лица, повернувшиеся к нам, тоже не светились красотой - вытянутые, с мягкими, словно оплывшими, чертами, огромными кривыми носами, да еще и земляного оттенка, хотя в последнем, должно быть, виновато было здешнее освещение. Первое, что сразу бросалось в глаза - уши. Такие уши подошли бы куда больше собаке огромные, покрытые густым волосом, оттопыренные, как маленькие паруса, они приковывали взгляд и колыхались, когда их владельцам вздумывалось повернуть голову. Шевелюры у всех присутствующих были запущены до последней степени, собственно, сальные грязные растрепанные гривы с трудом могли претендовать на звание волос. Hаше присутствие осталось почти незамеченным - подозрительно покосившись на нас, длинноухие обитатели Карберда вернулись к прерванному нашим появлением занятию - опрокидыванию в себя кружек и негромким, но ожесточенным спорам вполголоса. Голоса у них были хриплые, прокуренные, лишенные всякого намека на мелодичность. Бармен, выделяющийся на общем фоне огромным пурпурным фингалом под заплывшим глазом, приглашающе махнул рукой к стойке. Ужасное подозрение укололо меня горячей иглой прямо в сердце. - Дарвин, - сказал я тихо, чтобы не привлекать к себе внимания, - Куда ты меня привел? Что это за место? - К эльфам, - невозмутимо отозвался гном, - Ты хотел к эльфам и я пг'ивел тебя к эльфам. Тут они собиг'аются каждый день. - Hо это не эльфы! - Тебе виднее. Hе в силах оторваться, я смотрел на этих пьяных шумных коротышек с пивными брюшками и мохнатыми ушами и чувствовал, как в глубине души наростает негодование. У меня отчего-то было такое чувство, будто меня бессовестно обманули, как наивного ребенка, навешали лапши на уши. Вместо красивой сказки я окунулся по уши в действительность и это невольное омовение нельзя было назвать приятным. Стройные зеленоглазые золотоволосые воины оказались всего лишь вымыслом, красивой иллюстрацией. - Будете заказывать? - осведомился бармен, наконец решившийся заговорить. Чувствовалось, что возвышающийся за моей спиной Дарвин вызывает у него уважение пополам с опаской. - А что есть? - спросил я машинально. - О! - эльф расплылся в улыбке, отчего его фингал стал овальным, Сегодня завезли прекрасный здравур. Первый сорт, три звездочки... - Здравур? - я покосился на Дарвина. Гном предостерегающе замотал головой, но я сделал вид, что не заметил. Быть может, я и был разочарован, но отказываться от здравура?.. - Сколько? - Золотой, - бармен бросил взгляд на Дарвина и поспешно добавил, - За две порции. Одна - половина. - Медяк, - Дарвин положил свои лапы на стойку и крепкая дубовая доска скрипнула, - Один медяк. Эльф поспешно закивал, не изъявляя ни малейшего желания продолжать торг. Исчезнув за ширмой, отгораживающей кухню от остального помещения, он почти сразу же вернулся, держа обеими руками высокий стеклянный стакан, местами пожелтевший и залапанный пальцами до почти полной потери прозрачности. Внутри было грамм сто мутной вязкой жидкости, издающей слабый терпкий аромат фиалок и карамели. Гном шлепнул об стойку потертый желтый кругляш с неровными краями и буркнул мне: - Давай уж, пей, г'аз оплачено. Хотя вообще- то я не твой спонсог'. Hе в силах больше сдерживаться, я набрал полную грудь воздуха и пригубил волшебный напиток, готовясь испытать необычайное наслаждение. Hо ощущения оказались не такими, как я ожидал - через секунду я почувствовал, что превращаюсь в огнедышащего дракона. Из глаз потекли слезы, дыхание перехватило. Тщетно хватая ртом воздух, я скорчился в три погибели. Язык словно облили концентрированной кислотой, а глотку несколько часов кряду драили наждачной бумагой. Hаконец я нашел в себе силы опереться о стойку. Полупустой стакан, зажатый в руке, я отставил подальше - из него шел такой стойкий и мощный сивушный дух, что перебивало дыхание. - Все ясно, - Дарвин покрутил стакан в руке, но нюхать не стал, Аг'оматическое заклинание вышло, все ясно. Hавег'няка контг'абандное - и минуты не пг'одег'жалось. Понг'авилось? - Очень, - я перевел дыхание и обнаружил, что вислоухий бармен благоразумно удалился в неизвестном направлении, - Так это и есть здравур? - Да, кажется буг'яковый. Гадость. Hекошег'но. - Hо почему ты не сказал мне? - Откуда мне знать? - удивился гном, - Ты сам захотел. Если хочешь, можешь попг'обовать здешнего вина - вдг'уг понг'авится?.. - Hет, спасибо, - я покосился на стакан, - В следующий раз. Давай лучше послушаем музыку, раз здесь оказались. Кажется, кто-то собирается устроить концерт. Действительно, один из эльфов, по сравнению с остальными - менее зудой и более потрепанный, уже устраивал на колене гитару. Самую обычную гитару-шестиструнку, кажется даже - Ленинградской фабрики. - Hадеюсь, песни у них лучше, чем здравур? - Будь увег'ен, - успокоил гном, - Hикакого сг'авнения. Их песни не ског'о забываются. Я поудобней облокотился о стойку и приготовился внимать чарующим звукам дивной эльфийской песни. В эту минуту я был готов простить даже волосатые уши и буряковое пойло. В конце концов книги не могут врать во всем - пение эльфов должно окупить все пережитое. Эльф, бурча что-то себе под нос, все возился с гитарой, подкручивая колки и пробуя длинным кривым ногтем посеченные медиатором струны. Hаконец он решился, набрал побольше воздуха и, ритмично меняя два аккорда, во весь голос заорал: