Неспособность любить - [2]

Он жевал шашлык, который всегда удавался у Сашки, вспоминал, что ему только чуть за тридцать, что впереди еще вся жизнь, и начинал верить, что удача к нему обязательно придет. Иначе и быть не может.

– Ну почему нельзя пойти в ресторан? – опять начала Уля, подняв на него обиженные глаза.

Волосы у нее после сна были спутаны, и Даниле захотелось их пригладить. Ему было очень жалко жену.

– Не я же приятелей собираю, – в который раз объяснил он. – Кирилл привык отмечать день рождения на даче.

– Он холост, а ты женат!

Вообще-то, Кирюха тоже был женат. Развод с Никой он так и не оформил.

– Ульяша, я недолго.

Она обреченно отвернулась. Он законченный мерзавец, если способен так ее мучить.

Данила поцеловал жену и ретировался в комнату. Потертую старую куртку он приготовил заранее, Уля давно порывалась ее выбросить, а он непонятно зачем не давал. Куртке было лет десять, и надевал ее Данила один раз в году, на Кирюхин день рождения.

Вызвал такси, чтобы самому не садиться за руль, отказывать себе в выпивке он не собирался даже ради Ули. Быстро оделся, сунул в карман куртки бумажник, опять поцеловал жену и с облегчением захлопнул за собой дверь.

Машина еще не подошла, пришлось побродить вдоль дома. Раньше, выходя из подъезда, он останавливался, махал жене рукой. Уля стояла у окна и тоже ему махала. Но это было давно, года два назад. Потом такие прощания незаметно, сами собой прекратились.

А ведь это неправильно. Меньше любить жену с тех пор он не стал.

Желтая машина подъехала быстро, минут через пять. Данила сел рядом с водителем, пристегнулся. Такси он пользовался нечасто и машинально отметил, что водители в последнее время попадаются русские, мигрантов совсем не стало.

Слава богу, ему повезло с последним тендером, а то впору было хоть самому начинать извозом заниматься.

В машине тихо играла музыка, женский голос подвывал не то а-а, не то ля-ля.

– Не мешает? – спросил таксист, суровый мужик лет пятидесяти.

– Нет, – заверил Данила, запоздало на себя разозлившись. Музыка мешала.

Вечно он так, не умеет на своем настоять.

Машин на дорогах было немного, несколько раз притормозили у светофоров и выехали на трассу. Зима в этом году выдалась морозная и снежная, давно таких не было. Вдоль трассы белели высокие сугробы. Хорошо, если Кирилл с Сашкой расчистили дорожку на участке, а то не пролезешь по снегу.

Фирма выполнит работу, полученную по последнему тендеру, и они с Улей поедут отдыхать: валяться у теплого моря и пить вино. А потом Данила будет думать о том, как быстро и качественно расширить фирму. Он будет много работать и много зарабатывать, и это будут честные деньги.

До сих пор он много работал, но много заработать не получалось. То есть имел он куда больше рабочих, которым платил, но не имел главного – уверенности в завтрашнем дне. Фирма в любой момент могла обанкротиться.

С последним тендером повезло, фирма выиграла заказ на ремонт четырехэтажного корпуса городской больницы. Работу нужно выполнить быстро и качественно, тогда при следующих тендерах у него появится хорошее преимущество.

Нормальные деньги можно зарабатывать только на госзаказах, с частника много не получишь. Тем более сейчас, когда денег у населения становится все меньше.

С тендером вышло удачно. И откат был нормальный, не непосильный, десять процентов от суммы договора. Даже и не откат вовсе, просто благодарность за удачно проведенную сделку.

Это Данила воспринимал спокойно. Не он устанавливал правила, не ему и менять.

Машина свернула к дачному поселку, остановилась у ворот.

– Спасибо. – Данила рассчитался с водилой, вылез, открыл железную калитку.

Дороги в дачном поселке оказались расчищены. Похоже, трактором.

Идти было недалеко, Кирюхин дом стоял почти рядом с воротами.

Приятели еще спали. Крыльцо покрывал ровный слой снега – дверь утром не открывали.

– Кирилл! – крикнул Данила, толкнув дверь. Она оказалась не заперта. – Кирилл!

Он потопал немного, стряхивая снег с ботинок, прошел через веранду. В доме было тепло, он на ходу расстегнул куртку.

Кирилл лежал на диване, а Саша в кресле.

Даниле понадобилось минут пять, чтобы понять, что друзья мертвы.

24 февраля, пятница

На мертвого Кирилла Ника старалась не смотреть. То, что лежало под цветами не было ее бывшим мужем. Тот Кирилл был веселым, шумным, тот Кирилл странным образом притягивал всеобщее внимание и оказывался в центре любой компании. Она когда-то очень его любила.

Молодой строгий священник красивым баритоном произносил слова заупокойной службы. Затекла правая рука, Ника переложила свечу в левую.

Мамин звонок настиг ее за много тысяч километров от дома, на Дальнем Востоке. Фирма заканчивала работы по автоматизации электроподстанции. Никина часть работы была давно сделана и протестирована, и своим внезапным отъездом Ника никого не подводила.

Она ехала до Владивостока по изумительно красивым местам, потом много часов мучилась в неудобном кресле «Боинга» до Москвы, объясняла себе, что Кирилла больше нет, и не чувствовала почти ничего. Разве что жалость к свекрови.

Ника очень страдала, когда Кирилл ее бросил. Она цеплялась за соломинку, и даже то, что он не настаивал на немедленном разводе, казалось ей надеждой на то, что счастье когда-нибудь вернется. Ника думала, что страдания не кончатся никогда, но они прошли. В последний год она почти не вспоминала о бывшем муже, а когда вспоминала, воспоминания не приносили никакой боли. Только грусть.