Несостоявшийся император. Александр Михайлович - [10]

Мы приехали в Петербург как раз в период туманов, которым позавидовал бы Лондон. Лампы и свечи горели по всему дворцу. В полдень становилось так темно, что я не мог разглядеть потолка в моей комнате.

— Ваша комната приятна тем, — объяснил нам наш воспитатель, — что, когда туман рассеется, вы увидите напротив через Неву Петропавловскую крепость, в которой погребены все русские государи.

Мне стало грустно. Мало того, что предстояло жить в этой столице туманов, так ещё в соседстве с мертвецами. Слёзы показались на моих глазах. Как я ненавидел Петербург в это утро. Даже и теперь, когда я тоскую по родине, то всегда стремлюсь увидеть вновь Кавказ и Крым, но совершенно искренно надеюсь никогда уже более не посетить прежнюю столицу моих предков».

К концу 1879 г. императорская фамилия насчитывала свыше дюжины молодых людей. У императора Александра II от императрицы Марии Александровны осталось пять сыновей: Александр (1845-1894), Владимир (1847-1909), Алексей (1850-1908), Сергей (1857-1905) и Павел (1860-1918). Старший сын Николай родился в 1843 г., умер в апреле 1865 г.

У следующего по старшинству брата царя Константина Николаевича было четыре сына: Николай (1850-1918), Константин (1858-1915), Дмитрий (1860-1919) и Вячеслав (1862-1879).

Великий князь Николай Николаевич-старший имел лишь двух сыновей — Николая (1856-1929), которого будут называть Николаем Николаевичем-младшим, и Петра (1864-1931).

А если к ним ещё добавить и пятерых братьев Михайловичей, то получится целых шестнадцать молодых амбициозных личностей. Отношения между ними Александр Михайлович показал достаточно объективно: «За исключением наследника и его трёх сыновей, наиболее близких к трону, остальные мужские представители императорской семьи стремились сделать карьеру в армии и на флоте и соперничали друг с другом. Отсюда существование в императорской семье нескольких партий и, несмотря на близкое родство, некоторая взаимная враждебность. Вначале мы, “кавказцы”, держались несколько особняком от “северян”: считалось, что мы пользовались особыми привилегиями у нашего дяди — царя. У нас пятерых были свои любимцы и враги. Мы все любили будущего императора Николая II и его брата Георгия и не доверяли Николаю Николаевичу. Вражда между моим старшим братом Николаем Михайловичем и будущим главнокомандующим русской армии Николаем Николаевичем — вражда, начавшаяся со дня их первой встречи ещё в детские годы, — внесла острую струю раздора в отношения молодых членов императорской семьи: им приходилось выбирать, кого они поддерживают и с кем дружат — с высоким Николашей или с начитанным Николаем Михайловичем.

Хотя я и был новичком в области придворных взаимоотношений, ещё задолго до нашей встречи, которая произошла в 1879 году, я начал относиться неприязненно к врагу моего старшего брата. Когда же я его увидел впервые на одном из воскресных семейных обедов в Зимнем дворце, то не нашёл причины изменить своё отношение к нему. Все мои родные без исключения сидели за большим столом, уставленным хрусталём и золотою посудой: император Александр II, мягкость доброй души которого отражалась в его больших, полных нежности глазах; наследник цесаревич — мрачный и властный, с крупным телом, которое делало его значительно старше своих тридцати четырёх лет; суровый, но изящный великий князь Владимир; великий князь Алексей — общепризнанный повеса императорской семьи и кумир красавиц Вашингтона, куда он имел обыкновение ездить постоянно; великий князь Сергей, сноб, который отталкивал всех скукой и презрением, написанным на его юном лице; великий князь Павел — самый красивый и самый демократичный из всех сыновей государя.

Четыре Константиновича группировались вокруг своего отца — великого князя Константина Николаевича, который из-за своих либеральных политических взглядов был очень непопулярен у старших членов семьи.

И, наконец, наш “враг” Николаша. Самый высокий мужчина в Зимнем дворце, и это действительно было так, ибо средний рост представителей царской династии был шесть футов с лишком. В нём же было без сапог шесть футов пять дюймов, так как даже мой отец выглядел значительно ниже его. В течение всего обеда Николаша сидел так прямо, словно каждую минуту ожидал исполнения национального гимна. Время от времени он бросал холодный взгляд в сторону “кавказцев” и потом быстро опускал глаза, так как мы все как один встречали его враждебными взглядами.

К концу этого обеда мои симпатии и антипатии установились: решил завязать дружбу с Ники и с его братом Георгием, с которым был уже знаком во время нашего пребывания в Крыму. Точно так же я был не прочь избрать товарищами моих игр великих князей Павла Александровича и Дмитрия Константиновича. Что же касается остальных великих князей, то я решил держаться от них подальше, насколько мне позволят этикет и вежливость. Глядя на гордые лица моих кузенов, я понял, что у меня есть выбор между популярностью в их среде и независимостью моей личности. И произошло так, что не только осенью 1879 года, но и в течение всей моей жизни в России я имел очень мало общего с членами императорской семьи, за исключением императора Николая II и его сестёр и моих братьев».