Несокрушимый Арчи - [62]

Он обратил взгляд на газету, и тайна тут же перестала быть тайной. В глаза ему ударили кричащие заголовки:

МАЛЬЧИК, ОПРАВДАВШИЙ НАДЕЖДЫ НЕ МЕНЕЕ ТОННЫ СЫН КОРЫ БЕЙТС МАККОЛЛ, ЗНАМЕНИТОЙ ПРОПОВЕДНИЦЫ РЕФОРМЫ ПИТАНИЯ, ВЫИГРЫВАЕТ ЧЕМПИОНАТ ВЕСТ-САЙДА ПО ПОЕДАНИЮ ПИРОЖКОВ

Далее следовал лирический фонтан. Репортер, видимо, был настолько потрясен важностью своего сообщения, что просто не мог ограничиться сухой прозой.

Пусть не сумеем я иль ты свои осуществить мечты. Мечтаем мы одним моментом стать знаменитым президентом, да только — экая досада! — не ценят люди нас как надо. И пусть! В бурленье наших дней пути есть к Славе поверней. Тому, кто вбил в надежды кол, примером — Вашингтон Макколл! Да, Ваши! Не ахти высок и с виду — пудинга кусок. И не блистает он умом — в мозгах хоть покати шаром! Глаза пусты, нос — пятачком, а уши — в стороны торчком. И в заключенье комплимента: цена ему на вид — три цента. Но этот Вашингтон Макколл в Храм Славы с торжеством вошел! Мать (nее[9] мисс Кора Бейтс) меню для нас творит от дня ко дню. Читает лекции, друзья, что можно есть, чего нельзя. Телятина, бифштекс, лангет — всю эту мерзость под запрет! Беги от них и полюби лишь молоко и отруби. Но пирожки — ужасный яд! — ее особенно страшат. Напомним мы, как прошлым летом, читая лекцию об этом, она нас всех повергла в шок: «Страну погубит пирожок!!!» Но перед этим злом из зол не дрогнул Вашингтон Макколл. Вчера судьба послала нам Чемпионат По Пирожкам. Те, кто боролся титул за, с натуги выпучив глаза, за две раздутые щеки уписывали пирожки. Взирал Вестсайда высший свет, как славный чемпион О’Дэд, отстаивая титул свой, вступает с Иксом Блейка в бой. Но биться с ним не Икс пришел, а юный Вашингтон Макколл. Мы б дали руку отрубить, лишь бы украсть, забрать, добыть Гомера дар (старик что надо — накропана им «Илиада»!). Да уж Гомер пером владел, куда скромнее наш удел. Не можем даже и мечтать, чтоб теме должное воздать. Пред трапезой подобной ведь одно возможно — онеметь. Как стали пирожки глотать соперники — не описать. Конца коснусь я этой встречи: прошли часы, и вот под вечер О’Дэд, как ни старался он, Макколлом юным был сражен. Упорно бился чемпион, все силы бою отдал он. Всю душу он в него вложил: расчетлив, быстр и ловок был. Все пирожки рубал вчистую. Начинку сглатывал любую. Его девиз, могу поклясться: «О’Дэд и лопнет, но не сдастся!» Вот он икнул, и вновь икнул, и снова пояс расстегнул. Бедняга, как ни тщился он, исход был сразу предрешен. Ведь и удава б поборол в два счета молодой Макколл. Был долог бой, но вот настал безоговорочный финал. О’Дэд, понурясь от стыда, встал на ноги не без труда. Подушку с кислородом тут ему поспешно подают. Но Ваши, Коры Бейтс сынок, скрыть огорчения не смог. Он словно немо говорил, что червячка лишь заморил. «Не дурно ль вам?» — вопрос наш был. «Мне? — гордо он переспросил. — Я вас как раз хотел спросить, где можно тут перекусить?» Какой блистательный урок он в эту речь для нас облек! Так, славой осиян, ушел наш юный Вашингтон Макколл!

Мистер Макколл прочел эту эпическую поэму до конца, а потом посмотрел на сына. Сначала он посмотрел на него поверх очков, затем сквозь очки, затем снова поверх очков, затем опять сквозь очки. В глазах у него появилось странное выражение. Не будь это совершенно исключено, могло бы показаться, что его взгляд выражает что-то вроде уважения, восхищения и даже благоговения.

— Но каким образом они узнали твою фамилию? — спросил он наконец.

— И это все, что ты можешь сказать? — нетерпеливо вскричала миссис Макколл.

— Нет, нет, дорогая, конечно, нет. Более чем. Но этот момент показался мне любопытным.

— Негодный мальчишка! — вскричала миссис Макколл. — Неужели ты настолько сошел с ума, что назвал им свою фамилию?

Вашингтон тревожно задергался. Не выдержав пронзительного материнского взгляда, он ретировался к окну и уставился в него спиной к комнате. Но все равно ощущал материнские глаза у себя на затылке.

— Я не думал, что ее не следует называть, — промямлил он. — Тип в черепаховых очках спросил меня, ну я ему и сказал. Откуда мне было знать…

Его спотыкающееся оправдание оборвалось, потому что дверь вдруг распахнулась.

— Приветик-ветик-ветик! А! А!

В двери стоял Арчи, обаятельно улыбаясь всей семье.

Возникновение абсолютно незнакомого человека избавило злополучного Ваши от молний, которые в него метали глаза матери. Арчи они ударили в переносицу, он заморгал и уцепился за стену. И пожалел, что так безвольно уступил просьбе Люсиль заглянуть к Макколлам и использовать магнетизм своей личности в надежде убедить их отозвать иск. Во всяком случае, подумал он, если этого визита он отменить не мог, его следовало бы отложить на попозже, когда он подзакусил бы как следует: утром он бывал не в лучшей своей форме. Но Люсиль настояла, чтобы он пошел немедленно и покончил с этими неприятностями теперь же.

— Полагаю, — сказала миссис Макколл ледяным тоном, — вы ошиблись дверью.

Арчи сплотил свои ослабевшие силы:

— Нет-нет. Даже наоборот. Лучше мне представиться, а? Моя фамилия Моффам, знаете ли. Я зять старины Брустера, ну и вся прочая чушь, если вы понимаете, о чем я. — Он сглотнул и продолжал: — Я пришел по поводу этого милого старого иска, если вы знаете, о чем я.