Несколько зеленых листьев - [6]

Отповедь Барбары Пим незадачливому журналисту вызывает в памяти ответ Джейн Остен принцу-регенту. Будущий король Англии, Георг IV, предложил Джейн Остен прославить царствующий дом в историческом сочинении. «Я должна придерживаться своего собственного стиля, — писала Остен, — и идти по собственному пути. Даже если я на этом пути никогда не достигну удачи, то твердо уверена в том, что, измени я самой себе, я была бы бессильна создать что-либо достойное внимания».

Читая книги Барбары Пим, понимаешь, что о своих героях она знает гораздо больше, чем написано. Для нее они близкие люди, и в их жизни ей важно все — привычки, манеры, причуды. Часто случайно оброненная фраза или поза говорят ей о характере и внутреннем мире человека больше, чем его поступки. Повествование у Барбары Пим, как и у Остен, подчеркнуто бесфабульно. В сущности, ничего не происходит. В лучшем случае герой или героиня примут участие в благотворительном базаре, или выступят с сообщением на заседании местного исторического общества, или нанесут визит давнему знакомому, поселившемуся поблизости, или отправятся на панихиду по умершей преподавательнице. Очень важен в этой прозе подтекст. Часто Барбара Пим предлагает читателю додумать то, что сознательно не договорила: что будет с ее героями, есть ли у них хотя бы малейшие надежды на счастье или почему все же их жизни не задались? Особое место отведено в ее поэтике заглавиям. Нередко это скрытые цитаты из любимых Барбарой Пим поэтов: «Совсем не ангелы» — строчка из Александра Попа, «Голубка умерла» — из Джона Китса, «Несколько зеленых листьев» — из Томаса Харди. Эти заглавия, невольно отсылающие читателя к более широкому литературному контексту, вводят в прозу Барбары Пим иронию, которая в творчестве этой писательницы столь же важна, как у ее великой предшественницы.

Тонкая ирония пронизывает всю прозу Барбары Пим. Впрочем, не слишком внимательный читатель может ее не заметить, но тогда многое в романах писательницы: психологическая глубина, определенность нравственных критериев, этически проблематика — также ускользнут от его взгляда. Но вместе с ними пропадет и особое очарование этой изящной, очень человечной прозы, откроется лишь остов классической нравоописательной традиции, которая во все века процветала в английской словесности.

На страницах романа «Несколько зеленых листьев» возникает мир, хорошо знакомый по другим книгам Барбары Пим, — мир обездоленных, одиноких, эгоистичных людей. Ее герои настолько свыклись со своей долей, что даже в тех случаях, когда судьба предоставляет им благословенную возможность изменить ход их грустно текущей жизни, они не в состоянии решиться на такой шаг. Слишком опасен, слишком тлетворен яд психологической рутины, парализовавшей их души.

Именно о таком нравственном и психологическом состоянии души и ума последний роман Барбары Пим. Героиня, тридцатилетняя Эмма Ховик, личная жизнь которой не сложилась, приезжает в небольшой поселок, где живет ее мать. По профессии Эмма — социолог, собирается написать книгу о специфике характера и особенностях личности в провинции. Поселок и люди, живущие в нем, открывают перед ней огромные возможности. Перед глазами Эммы проходит жизнь ректора, настоятеля местной церкви Томаса Дэгнелла, которого все, в том числе и его прихожане, зовут «бедный Том». «Бедный Том» рано овдовел, живет теперь с сестрой Дафной, безраздельно посвятившей себя уходу за братом. Сразу после похорон жены Тома Дафна появилась в огромном ректорском доме, взяла на себя заботы по хозяйству. Так она понимала свой сестринский долг. Но, кто знает, может быть, Том был бы счастливее, если бы не находился под опекой Дафны. Не исключено, что он, робкий, деликатный человек, пережив постигшую его утрату, все же женился бы, вместо того чтобы влачить свое существование с Дафной, которая в душе ненавидит и Тома, и его огромный дом, и весь этот уклад жизни еще больше от того, что сама добровольно взвалила на себя это родственное бремя.

В мыслях она постоянно устремляется в далекую Грецию, где каждый год отдыхает со своей подругой. Вот там экзотика, настоящая жизнь, не то что подле Тома, который занят, с ее точки зрения, совершенно бессмысленным делом — пытается обнаружить средневековое поселение и понять, почему в старые времена у местного населения существовал обычай хоронить покойников в шерстяной одежде. Ненавязчиво в романе сопрягаются детали: жаркое солнце далекой Греции и холод могилы, от которого, конечно же, не спасет никакая шерстяная ткань. Детали, конечно, не случайные; они как бы высвечивают облики героев. Помешанная на жарком греческом солнце Дафна не в состоянии внести хотя бы каплю тепла в могильный холод дома Тома. А мертвецы, похороненные в шерстяной одежде, о которых постоянно думает Том, только усиливают холод и мрак, сопровождающие его одинокую жизнь.

Английская критика как-то назвала Барбару Пим «специалистом по одиночеству». Что и говорить, определение по-газетному хлесткое, но — справедливое. С удивительным проникновением пишет Барбара Пим об одиночестве, его разнообразных формах и всегда одной и той же сути, об обстоятельствах, которые привели ее героев и героинь к такому состоянию.