Несколько дней из жизни следователя - [35]

В тот же день обнаружены недоделки, брак на «готовом к сдаче» общежитии: не отштукатурены стены, нет отдельных дверей, раковин в туалетах, под облицовочной плиткой в душевых пустота — не сегодня-завтра отвалится, державшаяся на честном слове. И все это — в клубах пара, рвущегося из поврежденного уже крана...

31 декабря не выполнены еще работы на акушерском отделении облбольницы: отсутствовал пол с покрытием из линолеума в зале площадью 56 метров квадратных, медицинское оборудование...

Тогда же не были завершены строймонтажные работы на одном из «готовых» 60-квартирных домов...

Комиссия — он, главный инженер облконторы Стройбанка, зав. отделом по делам строительства и архитектуры горисполкома — приходит к заключению о недопустимости ввода объекта в эксплуатацию. Начальникам строительных организаций Рубцову, Сину, Калинину, Коротаеву выносятся официальные предостережения об ответственности в случае предъявления объектов к сдаче... Попробуй, предъяви после этого!

— Тут хитрость есть, — смеется он. — Я, прокурор, предостерег. Пообещал к ответу привлечь, а тот под обещанием расписался. Как же быть, если нарушит и в этом разе? Смолчать? Тогда грош цена моим обещаниям! Он будет знать, что Бакурский — болтун, делает все лишь для проформы... Значит, я вынужден привлекать его за приписки, что бы там и кто ни говорил, ни считал... Замкнутый круг, в который по долгу вхожу и выйти уже не вправе! Вот об этом и знают все доброхоты, кто хотел бы спустить на тормозах вопросы, надавить... Поэтому не решаются. Все. Я связан. Своим предостережением.

Мы сидим у реки в ожидании клева, неспешно ведем речь о делах.

— Людям дома нужны, а не проценты... Вот и вынужден помогать. — Улыбается. — Я же помощник. Значит, мне первому и помогать с этим бороться... Что — дела уголовные, протесты нужны? Конечно, нет. На кой они?! Нужны квартиры, уважение прав людей, нужен порядок. Как без этого? Всю жизнь, собственно, этому отдал. Худо ли — хорошо, не мне судить. Одно скажу, старался быть честным...

Помощник... Ветеран...

Сколько их — ветеранов прокуратуры, отдавших силы людям!

Сколько тех, кому они помогли!

Он поднимается, всматривается в поплавок, опять садится.

— Не клюнула... Показалось... — Прищелкивает от нетерпения языком. — Вверх надо подняться, попробовать, как клюет. А? Как смотришь? Пойдем?

Собираемся, берем снасти, пожитки, идем вверх по реке. Он впереди, я за ним.

Останавливается.

— Случай вспомнил... В верховьях Лютоги как-то были. Ловили на отходы красной икры. Тампоны из капронового чулка с икрой навязали — на них и ловим: вцепится в тампон она, дернешь— твоя. А там, рядом, холмские мужики ловят. Смотрят, у нас-то клюет, а у них — нет. «Эй, мужики, — кричат, — на что ловите?» «На тампоны!» «И мы на тампоны...» «Так у вас без японского масла, поди?» — кричу и кидаю. Клюет. Подходит один из них; «Дай понюхать!» Я дал. А по морозу ловили-то, в ноябре, какой запах?! Нос отмерз давно уже у него! Нюхал, нюхал. «Точно,— удивляется. — Маслом пахнет. Дай, а?» Дал ему свой тампон один. «О! — кричит. — Есть»! Пошел и у него клев. — Хохочет. Видно, его заготовки были из тухлой икры. А рыба чует и не берет! Наши же посвежее! Потому и клевала... О-ох, — переводит дух. — Через день из Холмска звонок. От знакомого. «Слышь, Иваныч, не мог бы достать чуточку масла? Японского. Там у вас кто-то ловил с ним — наши здесь о нем только и говорят!»

Нет, действительно трудно остановить его. Работает, так за двоих; отдыхает, так с шуткой!

А что проку от медленной жизни!

Геннадий Полозов. Молоток на рояле

  

Это было в Москве. Вел дело следователь прокуратуры Петрушин.

Начал я с этих строк для того, чтобы окончательно истребить в себе соблазн написать историю от первого, то есть своего собственного, лица, как вроде бы сам расследовал дело. Конечно, если бы я сочинял «записки следователя», можно было бы писать и от себя лично. Но мне хотелось написать нечто документальное, а это уже налагает определенные обязательства.

Сам я немало работал следователем, а потом прокурором. Через мои руки прошло много дел: сотни, а может быть, и тысячи— не считал. Но когда возникает желание сесть за стол и описать что-нибудь из собственной практики, чтобы людям было интересно, оказывается, что писать в общем и нечего. Интересное, конечно, было — как же без этого, без этого и работать невозможно,— но интересным это было, увы, только для меня и для кучки профессионалов. А сядешь писать — и сплошная технология: нюансы квалификации преступления, процессуальные казусы— безумно интересные, но пригодные лишь для судебного бюллетеня или обобщения следственной практики.

И откуда берется у писателей эта прорва сюжетов! Неужели только из игры воображения? Ну ладно я. Может, мне просто не повезло в жизни. Но и у других, насколько я знаю, не густо с этим даром. Есть у меня друг Валерий Матвеевич. Отдал следствию намного больше, чем я. А попроси его припомнить что-нибудь из практики — и, кроме «колбасника Козырева» да еще двух-трех дел, уже хорошо известных друзьям и знакомым, ничего не вытянешь. «Колбасника Козырева» мой друг предпочитает всем остальным историям. Но не знаю, сюжет ли это... Так, для небольшого рассказа, может быть, да и то... Впрочем, судите сами.