НеСказки о людях, случившихся на моем пути - [28]

Но за пять лет я все-таки стала умнее. Просто поняла, что любой исход лучше, чем невозможность взять за руку, сомнения, желание прикоснуться, когда его нет рядом и не предвидится больше.

Я не смотрела ему в глаза, наклонилась к его уху и сказала первое, что легло на язык:

– Я. Так. Рада. Видеть. Вас. Тебя. Наконец. Вот только прикоснуться боюсь.

– Боишься, что растаю? – ласковым шепотом поинтересовался он, не поворачивая головы.

– Боюсь, не простишь того, что я осмелилась, боюсь что не нравлюсь тебе, боюсь уйдешь, не захочешь продолжать и я снова останусь наедине с желанием целовать тебя и не отпускать никогда. Не говори, сама знаю, НИКОГДА нам не светит. Но это меня всегда останавливало меньше, чем страх потерять тебя из-за своей несдержанности.

– А сейчас?.. – Он был спокоен…

Зря я все это затеяла, – подумалось тогда. Однако я все еще помнила, что это не просто сон, а МОЙ сон, а, значит, есть большая доля вероятности, что я говорю не с ним, а со своим желанием видеть его. Бред? Ну, есть немного.

И я сделала наконец то, чего желала с самой первой нашей встречи – прикоснулась губами к светлой поросли на его щеке, потом к кончику его губ, но тут же поспешно отвернулась. Страх, дурацкий страх снова взял верх – я уже не хотела знать нравлюсь ему или нет, хочет ли он того, что и я или мне светит только жалкая участь верной собачонки, а мой вечный хозяин будет снисходить до того, чтобы раз в день потрепать меня по загривку. Не удовольствия ради, а просто принимая мои чувства как приятную данность.

И я услышала как скрепят доски, потревоженные его ботинками, его удаляющиеся шаги: не поспешно, а, словно намериваясь продлить эту пытку, медленные. Слишком медленные.

В тот момент я с ужасом осознала – то, чего я так боялась происходит. Вот прямо сейчас. Не на моих глазах разве что – я не смотрю в его сторону. Снова. Как в моих жарких кошмарах. Они не покидали меня все три года нашего с ним знакомства, выдержали и невольную разлуку, останутся и дальше.

Я повернулась в его сторону тогда, когда ОН уже практически скрылся за поворотом одной из улочек, сплошь уставленных хрустальными домами, выкрашенными во все возможные на свете цвета, на фоне их его белоснежная рубашка и джинсы, казались чуть ли не оттиском монохромного дореволюционного депозитива. Я никогда не могла пересечь мост из сна, я любовалась своим хрустальным наваждением издалека, и в тот раз не стала пытаться. Наверное, все дело в том, что дабы пересечь ТОТ мост, нужно сначала пересечь какой-то другой, в своем сознании или в своей жизни или бог его знает.

Остается вспомнить как утром следующего дня, я несколько раз, преодолев нерешительность и робость, набирала номер его мобильного. Одного и второго. И на следующий день. И два дня спустя. С одним и тем же результатом – механический голос сообщал, что данного номера не существует. Что хочешь, то и думай, как хочешь, так и живи.

Чтобы вернуться в реальность делаю еще один глоток новоявленного трехцветного «Напитка Богов». Теперь, пережив ту ночь заново, меня во-первых, отпустило, а во-вторых я пожалела, искренне, в первый раз, что не попробовала пойти за ним. Не оклинула его, в конце концов.

– А, поздно. Раньше надо было, – прошептала я отрешенно. – У нас ведь вся жизнь впереди, успеем еще. Так ведь принято говорить себе в подобных случаях, дорогуша?

Разговоры вслух всегда возвращают мне если не прекрасное расположение духа, то спокойствие и равновесие. Так случилось и сейчас. Стремясь переключиться окончательно, я снова наугад открыла страницу книги, о которой уже успела забыть, но которая любезно подождала, пока я о ней вспомню.

«– Все существующие в мире истории, ученик, – истории любви. Других тем нет, и не может быть в мире, полном равнодушия…»

К чему это? Я улыбнулась и пожала плечами. Хорошая мысль. В конечном итоге действительно все книги, все произведения искусства, все так называемые «легенды» и «сказки», да даже научные теории – о любви и во имя любви.

– Можно я присяду? – спрашивает мужчина в кепке. Он, наконец, спрятал свою доску и сейчас склонился надо мной. Высокий и тощий как Шерлок Холмс. Вот только трубки нет. А вместо пальто – накидка. Такие носил Пушкин, Лермонтов и их современники. О, персонаж. Высокий лоб, тонкие скулы, нос с горбинкой и очень светлые, серые глаза. В них утонуть можно, они больше неба.

Однако с чего это он? Вроде у меня на лице не написано «ищу собеседников». Неизвестно ЧТО вообще на нем написано. А зеркала нет, чтобы подглядеть.

– Ну… присаживайтесь. Чем обязана? – поинтересовалась я. Тоном предполагающим, что если человеку нужно просто поболтать, то это не ко мне, а если по делу, то ну ладно уж, раз уж надо ж…

– Слушать вас уже тошно, вот чем, – мягко улыбнулся собеседник.

Меня зовут Карл. Ваше имя я знать не хочу, простите, все равно забуду, мне станет неудобно, я начну краснеть, вы же этого не хотите?

– Может и не хочу, – сменила я гнев на милость. – А что именно вам тошно слушать – мои мысли или мое бормотание?

Полушутя – полувсерьез. Я почему-то не сомневаюсь, что этот Карл может не только мое бормотание с расстояния двух метров разобрать, но и еще чего похуже.