Несерьезные Архимеды - [35]
Это было видано во сне быка Зебу.
— Бык Зебу, — сказал верблюд Дромадер, — вечно ты видишь во сне то, чего никто не видит в действительности.
Что правда, то правда. В прошлый раз бык Зебу увидел во сне странное существо — корову. Будто стояла эта корова, не спеша пережевывала траву и говорила:
— Бык Зебу, какой ты странный, бык Зебу. Разве бывают на свете такие быки?
Бык Зебу проснулся тогда расстроенный, потому что ему показалось, что, может быть, его и вправду не бывает на свете. Но верблюд Дромадер его успокоил, что этой коровы самой не бывает на свете, а раз коровы не бывает на свете, то бык Зебу есть на свете наверняка.
А еще однажды он видел странную птицу, воробья. Не павлина, не страуса, а воробья. И ему тоже никто не хотел верить.
Бык Зебу стоял, печально опустив голову, и его собственный горб был как холмик у подножья горы. И эта гора сказала, покосившись на холмик:
— Два горба… По-моему, это слишком.
— У него было два, — тихонько вздохнул бык Зебу. — Я еще специально сосчитал, вышло два.
— Чудеса! — сказал верблюд Дромадер. И замолчал. Он умел вот так что-то сказать — и замолчать надолго.
— Так что ты скажешь про эти горбы? — напомнил бык Зебу. — Их было два, я хорошо посчитал.
Маленький холмик стоял у подножья горы в ожидании.
— Меньше надо фантазировать, — сказал верблюд Дромадер. — И вообще меньше спать.
«Ему, конечно, сверху видней», — подумал бык Зебу и тихонько зевнул. Не потому, что ему были скучны рассуждения Дромадера, а просто ему захотелось уснуть, чтобы еще раз сосчитать эти горбы, а быть может, быть может, увидеть во сне странное существо — корову.
О ПОЛЬЗЕ СНА
Сон укрепляет. Сон полезен организму.
Есть такие организмы, которые, проспав миллионы лет, просыпаются и чувствуют себя бодро и превосходно выглядят.
Ну просто отлично выглядят!
Замечательно выглядят — под микроскопом.
МОРСКОЙ КОНЕК
У Морского Конька на животе сумка. И когда у него спрашивают:
— Вы кондуктор? Или, может быть, почтальон? Морской Конек отвечает с гордостью:
— Я — отец! В этой сумке — мое потомство! Очень странно. Дети — это забота матери, и уж, во всяком случае, не отцу носиться с какими-то сумками, даже если они набиты его потомством.
— Может быть, вас оставила жена? — спрашивают у Морского Конька. — Может быть, вы, извините за напоминание, овдовели?
— Нет, я не овдовел, — отвечает Морской Конек, — и жена меня не оставила. Но я же вам сказал: я — отец!
И тут уже никто ничего не может понять. Отец! Ну и что, что отец? Разве у отца нет своих дел? Почему бы Коньку, например, не поиграть в шахматы? Ведь посмотреть на него — он так и просится на доску.
Просится, конечно, просится, и с удовольствием бы поиграл, — но поймите же, он отец, настоящий, самый настоящий отец! А раз так — какие тут могут быть шахматы?
БУДНИ ТУШКАНЧИКА
Орлу нужно небо. Киту нужно море. Козлу нужны горы. А Тушканчику нужна норка. Отдельная норка. Остальное его мало интересует.
Правду сказать, на все остальное у Тушканчика просто нет времени. У него в его норке — дел, дел, неизвестно, когда их переделаешь.
С осени до весны — зимняя спячка. С весны до осени — летняя спячка. А там начинается осень — и снова зимняя спячка до весны.
Ну, конечно, в перерывах между спячками побегаешь за продуктами, запасешься — надо же как-то жить. Но тут уже торопись, не зевай — как бы не проспать спячку. А так чтобы просто побегать, как говорится, пожить для себя — на это у Тушканчика никогда не хватает времени. Было бы время…
— Эх, было бы время! — вздыхает Тушканчик. — Можно бы столько сделать, горы перевернуть! С зимы до весны — зимняя спячка. С весны до лета — весенняя спячка. А там — летняя спячка, осенняя спячка…
Планы большие, но когда это все успеть?
Времени нет, ни минуты свободного времени!
ЗДОРОВЫЙ ОПТИМИЗМ
Мушка верит в мушку, мошка верит в мошку. А мышка верит в мышку — и совершенно не верит в кошку.
ОТДЫХ НА БЕРЕГУ
Я специально пришел пораньше, когда на берегу еще никого не было. Я сидел в высокой траве и смотрел на море, которое у нас называли речкой, но у речки должен быть еще один берег, а я не видел другого берега. Может быть, я просто плохо видел.
Я сидел и смотрел на море. Потом подошел Геккон.
— Отдыхаем? — спросил Геккон.
— Отдыхаем, — ответил я.
— Море сегодня спокойное, — сказал Геккон.
— Только течение быстрое, того я гляди все утечет. — Море у нас текло слева направо.
— Не утечет, — сказал Геккон, — можешь не волноваться. — И тут он меня проглотил.
— Сегодня хорошее утро, — сказал я. — Интересно, какой будет день?
Я почувствовал, что он растянулся на траве, и тоже растянулся. Так мы лежали и разговаривали — о том, о сем, ни о чем существенном.
— Отдыхаем? — я узнал голос Оцелота. Он иногда приходил на берег, но старался держаться поближе к лесу, подальше от воды.
— Отдыхаем, — ответили мы с Гекконом.
— Море сегодня спокойное, — сказал Геккон.
— Река, — коротко бросил Оцелот. Он, вероятно, видел другой берег.
— Течение только быстрое, — сказал я. — Того и гляди утечет.
— Не утечет, — сказал Геккон. — Море не утечет.
— Река, — опять возразил Оцелот и проглотил Геккона.
Вернее, он проглотил нас с Гекконом, потому что Геккон еще раньше проглотил меня.
