Несчастья невских берегов - [12]

К сожалению, наука не обращает должного внимания на подобные явления. Чаще всего она доискивается причин по последствиям, т. е. после совершившихся событий.

Из многих описаний и рассказов очевидцев разных возрастов и званий следует, что наводнение началось с вечера 6-го ноября. Все беспечно почивали по дневных трудах, не обращая внимания на буйство стихий. С рассветом 7-го ноября вода возвысилась чрезвычайно. Около 10 часов утра низменные места были уже затоплены. Вода беспрестанно прибывала, и, наконец, ее возвышение в Финском заливе простерло бедствие на целый город. В одно мгновение Нева полилась чрез края набережных и всех каналов и наводнила улицы. Трудно представить смятение и ужас жителей при сем внезапном явлении. Каждый спасался, как мог, и спасал, что мог. Вид был ужасный и величественный. Вскоре мертвое молчание воцарилось на улицах. В третьем часу дня вода начала сбывать. В 7 часов вечера уже стали ездить в экипажах, а тротуары во многих местах сделались проходимыми.

В ночь улицы совершенно очистились от воды. На другой день рано поутру народ уже толпился и с сокрушением судил о всех злосчастиях наводнения.

Осталось много свидетельств о страданиях и личных впечатлениях императора Александра Первого. Он в порыве своей сострадательной души работал неусыпно во время наводнения и после его, посещая жилища бедняков и принося им помощь вещественную и утешение. Едва вода стекла, он отправился в Галерную. Страшная картина разрушения предстала перед ним. Затем он был на Чугунном заводе, 10-го ноября – на Петербургской стороне, 11-го – на Смоленском кладбище, о чем сохранился рапорт протоиерея Георгия Петрова к благочинному. Государь распорядился о выдаче денежной помощи пострадавшим, его родительница, мать всех бедных императрица Мария открыла новые убежища под кровом своим для воспитания детей, потерявших в наводнении родителей или воспитателей.

Замечательно, что известия о наводнении не были напечатаны ни в одной газете. Делали тайну из того, чему было 400 тысяч свидетелей. Только через год позволено было г. Адлеру, эконому Смольного монастыря, напечатать брошюру с описанием подробностей наводнения. Немного ранее воспевал их в дифирамбе граф Хвостов: „И сколько в этот день погибло лошадей! Там множество различных крав лежало, кверху ноги вздрав!“ Пушкин в „Медном Всаднике“ издевался, по обыкновению, над горемычною музою Хвостова. <…>

По поручению Адмиралтейского департамента начальник чертежной 8-го класса Колодкин определил точную высоту воды 7-го ноября, приняв в соображение пометки, означенные в воротах крепости, о чем и представил следующий рапорт: „В силу указа, данного мне 11 июня 1825 г. за номером 638, и по сношению с комендантом крепости г. генералом от инфантерии Александром Яковлевичем Сукиным, отправился я вместе с штурманом Ильиным в крепость для измерения в воротах оной разности между чертами, показывающими воды в реке Неве во время наводнений 1777 и 1824 гг. В помянутых воротах нашли мы камень, вмазанный в стену, на коем написано – 1777 г. сентября 10-го дня пополуночи в 7-м часу вода выше ординарной на 9 фут 11 дюймов (302 см) – Выше сего означено на медной доске – 1824 г. ноября 7-го дня пополудни в 2 часа вода выше ординарной 12 фут 10 дюймов (391 см)“…. Далее Колодкин проделал некоторые выкладки, позволившие определить высоту воды в разных частях города. В.Н. Берх пояснил, что возвышение Петербурга против 1777 г. много способствовало ослаблению наводнения 1824 г.

Число утонувших обоего пола и всех возрастов Башуцкий, адъютант Милорадовича, например, определил в 480 человек – цифра, не заслуживающая вероятия, так как по всему городу погибло народу, конечно, вдвое более. На одном Смоленском кладбище за неделю погребено было 142 трупа. Это были почти исключительно бедные труженики, жители подвалов или убогих лачуг Гавани и дальних линий Васильевского острова, „казенные люди“ – матросы, будочники, сторожа при таможне, горном корпусе, Академиях наук и художеств, их жены и дети. Тонули целыми семьями, гнездами…

Благотворительность монаршая и общественная равнялась великости бедствия. Государь пожертвовал миллион рублей на пострадавших и его благому примеру последовали богачи и знатные господа. Всего собрано было 4 066 486 рублей. Эта сумма была выдана в пособие 53 529 человекам. На долю жителей одной Петербургской стороны досталось 634 351 рубль 86 с четвертью копеек, Выборгской – до 100 тысяч рублей. <…>

Наводнение под названием „потопа“ в течение многих лет было „эрою“ у столичного простонародья».

О катастрофическом наводнении вскоре стало известно в Европе, в частности в Италии^[36]. Литературовед В.Б. Шкловский утверждает, что «рассказом о наводнении в Петербурге был поражен И.-В. Гёте, заказал макет дельты Невы и в какой-то мере использовал это событие в эпилоге „Фауста“» ^[37]. Интерес Гёте к наводнению 1824 г. отметил его долголетний секретарь И.П. Эккерман. В одной из бесед Гёте сказал: «Я полностью доверяюсь барометру и всегда говорю – если бы барометр поднялся в ночь страшного наводнения в Петербурге, река не вышла бы из берегов»