Нерв - [13]

А за ним беда с молвой привязалися.

Он настиг меня, догнал,

Обнял, на руки поднял.

Рядом с ним в седле беда ухмылялася.

Но остаться он не мог,

Был всего один денек,

А беда на вечный срок задержалася.

Клич глашатаев [32]

Если кровь у кого горяча,

Саблей бей, пикой лихо коли.

Царь дарует вам шубу с плеча

Из естественной выхухоли.

Сей указ без обману-коварства,

За печатью по форме точь-в-точь:

В бой за восемь шестнадцатых царства

И за целую царскую дочь.

Да, за целую царскую дочь!

Частушки [33]

Подходи, народ, смелее,

Слушай, переспрашивай.

Мы споем про Евстигнея,

Государя нашего.

Вы себе представьте сцену,

Как папаша Евстигней

Дочь-царевну Аграфену

Хочет сплавить поскорей.

Но не получается,

Царевна не сплавляется.

Как-то ехал царь из леса,

Весело, спокойненько,

Вдруг услышал свист балбеса

Соловья-разбойника.

С той поры царя корежит,

Словно кость застряла в нем.

Пальцы в рот себе заложит,

Хочет свистнуть соловьем.

Надо с этим бой начать,

А то начнет разбойничать.

Серенада соловья-Разбойника [34]

Выходи, я тебе посвищу серенаду,

Кто тебе серенаду еще посвистит?

Сутки кряду могу, до упаду,

Если муза меня посетит.

Я пока еще только шутю и шалю,

Я пока на себя не похож,

Я обиду стерплю, но когда я вспылю,

Я дворец подпалю, подпилю, развалю,

Если ты на балкон не придешь.

Ты отвечай мне прямо, откровенно,

Разбойничую душу не трави.

О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,

Послушай серенаду о любви.

Ей-ей-ей, трали-вали

Кабы красна девица жила в полуподвале,

Я б тогда на корточки

Приседал у форточки,

Мы бы до утра проворковали.

В лесных кладовых моих уйма товара,

Два уютных дупла, три пенечка гнилых,

Чем же я тебе, Груня, не пара,

Чем я, Феня, тебе не жених?

Так тебя я люблю,

Что ночами на сплю,

Сохну с горя у всех на виду.

Вот и голос сорвал, и хриплю, и сиплю.

Ох, я дров нарублю, я себя погублю,

Но тебя украду, увезу.

Я женихов твоих — через колено,

Я папе твоему попорчу кровь.

О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,

О, не губи разбойничью любовь.

Ей-ей-ей, трали-вали

Кабы красна девица жила в полуподвале,

Я б тогда на корточки

Приседал у форточки,

Мы бы до утра проворковали.

Свадебная [35]

Ты, звонарь-Пономарь, не кемарь!

Звонкий колокол раскочегаривай.

Ты очнись, встрепенись, гармонист,

Переливами щедро одаривай.

Мы беду навек спровадили,

В грудь ей вбили кол осиновый.

Перебор сегодня свадебный,

Звон над городом малиновый.

Эй, гармошечка, дразни, дразни,

Не спеши, подманивай.

Главный колокол, звони, звони,

Маленький подзванивай.

«В заповедных и дремучих…»

В заповедных и дремучих

Страшных Муромских лесах

Всяка нечисть бродит тучей,

На проезжих сеет страх:

Воют воем, что твои упокойники…

Если есть там соловьи то разбойники.

Страшно, аж жуть!

В заколдованных болотах

Там кикиморы живут.

Защекочут до икоты

И на дно уволокут.

Будь ты конный, будь ты пеший — заграбастают,

А уж по лесу — так лешие и шастают.

Страшно, аж жуть!

И мужик — купец иль воин —

Попадали в темный лес.

Кто за чем: кто с перепою,

А кто сдуру в чащу лез.

По причине попадали, без причины ли,

Только всех их и видали, словно сгинули.

Страшно, аж жуть!

Из заморского из лесу,

Где и вовсе сущий ад,

Где такие злые бесы,

Что друг друга не едят,

Чтоб творить им совместное зло потом,

Поделится приехали опытом.

Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник главный

Им устроил буйный пир,

А от них был змей трехглавый

И слуга его — вампир.

Пили зелье в черепах, ели бульники,

Танцевали на гробах, богохульники.

Страшно, аж жуть!

Змей-Горыныч взмыл на древо,

Ну — раскачивать его:

«Выводи, разбойник, девок,

Пусть покажут кой-чего,

Пусть нам лешие попляшут, попоют,

А не то я, матерь вашу, всех сгною!»

Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник тоже

Был не только лыком шит,

Свистнул, гикнул, крикнул:

«Рожа, Гад, заморский паразит,

Убирайся отсюда, уматывай,

И вампира с собою прихватывай!»

Страшно, аж жуть!

Все взревели, как медведи:

«Натерпелись столько лет!

Ведьмы мы аль не ведьмы,

Патриотки или нет?

Налил бельма, ишь ты, клещ, отоварился,

Да еще на наших женщин позарился!..»

Страшно, аж жуть!

И теперь седые люди

Помнят прежние дела:

Билась нечисть грудью в груди

И друг друга извела.

 Прекратилися навек безобразия.

Ходит в лес человек безбоязненно.

И не страшно ничуть!

КАЛЕЙДОСКОП

Дела семейные

В каменном веке

А ну, отдай мой каменный топор

И шкур моих набедренных не тронь.

Молчи, не вижу я тебя в упор.

Или в пещеру, поддержи огонь.

Выгадывать не смей на мелочах,

Не обостряй семейный наш уклад.

Не убрана пещера и очаг,

Разбаловалась ты в матриархат.

Придержи свое мнение,

Я — глава, и мужчина — я.

Соблюдай отношения

Первобытнообщинные.

Там мамонта убьют, поднимут вой,

Начнут добычу поровну делить.

Я не могу весь век сидеть с тобой,

Мне надо хоть кого-нибудь убить.

Старейшины сейчас придут ко мне.

Смотри еще не выйди голой к ним.

Век каменный, а не достать камней.

Мне стыдно перед племенем своим.

Пять бы жен мне — наверное,

Разобрался бы с вами я!

Но дела мои скверные,

Потому — моногамия.

А все твоя проклятая родня…

Мой дядя, что достался кабану,

Когда был жив, предупреждал меня:

Нельзя из людоедок брать жену.

Не ссорь меня с общиной — это ложь,

Что будто к тебе кто-то пристает.

Не клевещи на нашу молодежь,

Она — надежда наша и оплот!

Ну, что глядишь — тебя пока не бьют.

Отдай топор, добром тебя прошу.