Нерушимые чары - [35]

Ей хотелось спросить, где он пропадал, но теперь, когда он был рядом, это, казалось, не имеет никакого значения.

Он медленно и осторожно снес ее вниз и, когда они пересекли холл, опустил возле двери салона и сказал:

— Вас ждет сюрприз.

— Сюрприз?

— Думаю, что вы будете несказанно рады увидеться кое с кем!

Когда Рокуэйна поняла, что они будут не одни, то почувствовала разочарование и досаду.

Однако времени для ответа не было, так как лакей открыл дверь в салон.

С минуту девушке не хотелось даже смотреть туда, так некстати были сейчас для нее посторонние люди. Но когда к ней бросилась женщина, она восторженно воскликнула:

— Кэролайн!

Они обнялись и расцеловались.

— Рокуэйна, я так счастлива видеть тебя и так благодарна маркизу за то, что он привез нас.

«Так вот куда он ездил!» — подумала девушка. Потом подошел Патрик и поцеловал ее в щеку.

— Как нам отблагодарить тебя? Ведь только благодаря тебе удался наш план! Все получилось так замечательно!

— А вы… поженились? — спросила Рокуэйна, когда улеглась суматоха.

— Конечно, поженились! Патрик все устроил, как обещал. И, Рокуэйна, милая, маркиз уверен в том, что ни мама, ни папа еще ни о чем не знают!

— Несомненно, для них случившееся будет шоком, — вставил Патрик. — Но поскольку твой супруг обещает взять всю вину на себя, то Кэролайн нечего беспокоиться.

Рокуэйна оглянулась на маркиза, ожидая, что он все разъяснит, но он сухо произнес, чуть скривив губы, как он часто делал:

— Я сказал, что сначала поговорю с вашим дядей и скажу ему, что вина за обман лежит полностью на мне. Я расскажу ему все так, как вы придумали.

— Неужели это правда?

— Раз маркиз сказал, значит, он так и сделает, — вмешалась Кэролайн, — и мы ему безгранично благодарны.

Они говорили без умолку, ведь им нужно было столько рассказать друг другу, и Рокуэйна, глядя на кузину, думала, как она прелестна, когда счастлива.

Девушки пили чай, а мужчины предпочли шампанское и, конечно, говорили о лошадях.

Молодые женщины еще не рассказали друг другу и половины новостей, когда Патрик взглянул на часы.

— Если мы не хотим опоздать на поезд, нам пора.

— Куда вы направляетесь? — спросила Рокуэйна.

— В Ниццу, — ответила кузина. — Мы догадывались, что вы в Париже, но не осмелились бы навестить вас, если бы маркиз не узнал, где мы остановились, и не привез сюда.

Она улыбнулась ему и добавила:

— Вы намного лучше, чем я о вас думала. Мне кажется, я должна извиниться.

— Это лишнее, я рад, что все обернулось так славно для нас всех.

Мужчины пошли проверить, готов ли экипаж, который отвезет их на вокзал, а Кэролайн взяла Рокуэйну за руку и тихо сказала:

— Милая, у тебя все хорошо? Он добр к тебе?

— Конечно! Очень, очень добр.

— Он совсем не так страшен, как я себе представляла, и был так любезен, что привез нас к тебе.

— А я-то все думала, куда это он поехал, — сказала Рокуэйна, вспомнив о своей ревности.

— Мне ужасно хочется, чтобы вы были так же счастливы, как мы с Патриком, или хотя бы — почти так же! Быть замужем — это такое счастье! Я чувствую себя как в раю!

В этот момент Патрик окликнул ее, и она встала.

— Еще раз спасибо тебе, милая. Если бы не ты, я потеряла бы Патрика и всю жизнь была бы несчастна!

Рокуэйна пошла проводить их.

Экипаж тронулся, Кэролайн помахала ей через открытое окно.

Когда Рокуэйна и маркиз вернулись в салон, она спросила:

— Как вы нашли их и привезли ко мне?

— Мне не хотелось, чтобы вы тревожились о своей кузине, и, узнав, что они остановились в отеле в Шантильи, утром я отправился туда и уговорил навестить вас перед отъездом в Ниццу.

— Они так… счастливы, — чуть вздохнула она.

— Я вижу.

Рокуэйна собиралась присесть на софу, но он сказал:

— Уже почти пять часов, и если вы хотите поужинать со мной, то, мне кажется, вам следует отдохнуть.

Рокуэйна воскликнула:

— О нет! Мне не хотелось бы уходить от вас!

— Мы во Франции, а здесь в промежуток Cinq a Sept[6], как считают рассудительные французы, следует отдыхать, чтобы вечером быть в наилучшей форме.

И с этими словами маркиз поднял ее на руки.

Она хотела сказать, что не хочет возвращаться в спальню, но, поскольку он обещал, что они поужинают вместе, промолчала.

Пока маркиз нес ее вверх по лестнице, она вспомнила, как отец смеялся над французским Cinq a Sept.

Он разговаривал с женой в библиотеке и не знал, что Рокуэйна слышит их.

— Этот обычай во Франции, дорогая, заслуживает всяческого одобрения. Французы говорят, что в это время отдыхают, а на деле это вежливая форма, означающая, что они остаются tete-a-tete и, конечно, занимаются любовью.

Мать рассмеялась.

— Значит, ты считаешь, что французы отводят специальное время для таких вещей?

— Можешь ли ты представить себе что-либо более разумное? Думаю, нам стоит перенять этот обычай и устроить так, чтобы с пяти до семи вечера нам никто не мешал.

Мать смеялась, и Рокуэйна понимала, что когда они, обнявшись, шли наверх, то собирались «отдыхать» на французский манер.

И в эту минуту у нее мелькнула мысль, что раз маркиз так настоятельно просит ее отдохнуть, значит, у него назначено с кем-то свидание.

«После всего того, что я ему сказала, он даже не представляет себе, что я… против этого», — горько думала она.