Нерожденный - [14]

Костёр войны (поначалу «странной») разгорался стремительно, с гулом и треском. Европейские страны – Польша, Дания, Норвегия, Бельгия, Нидерланды, – одна за другой падали под гусеницы немецких танков с лёгкостью кеглей, сбиваемых тяжёлым шаром боулинга. Гитлер шутить не собирался – французский петушок не успел кукарекнуть, как моторизованные зигфриды, одетые в федьдграу, свернули ему голову и начали деловито ощипывать, разбрасывая во все стороны пух и перья. Небо над Англией содрогалось от рёва двигателей бомбардировочных армад люфтваффе, горели Лондон и Ковентри, а германские субмарины с ловкостью и безжалостностью голодных акул вспарывали зубами торпед тела торговых судов, направлявшихся к берегам осаждённого Альбиона. Британия цепенела от ужаса, ожидая прыжка вермахта через Ла-Манш, но бурлящая коричневая пена хлынула на восток, взломав границы Советского Союза. И это стало началом конца «Тысячелетнего Рейха»: русский народ, умевший жертвовать собой и бестрепетно умирать за свою землю и за будущее своих детей, переломил хребет чудовищу, выползшему из чрева Германии. Но до этого было ещё далеко – окровавленную Европу пока что перетирали жернова сорок первого года.

…Японский дракон, почуяв запах крови, заинтересованно вытянул шею. Он и раньше, ещё начала большой свары, проявлял нездоровую активность – влез в Китай всеми лапами, выжигая потоком пламени китайские деревни и пируя на костях, и даже попробовал на зуб границы Советского Союза, – а теперь, когда великие державы Европы с хрустом вцепились друг другу в загривки, он оживился, спеша подгрести под себя Индокитай, колониальное наследство Франции, и вприщурку приглядываясь к богатейшим островам Голландской Ост-Индии, а заодно и к британской Малайзии. Дорогу к Индонезии преграждали Филиппины, но то была вотчина Соединённых Штатов Америки, а связываться с ними японская рептилия побаивалась: жёлтый дракон Ямато был тварью разумной и понимал, что одолеть могучего американского орла силёнок у него не хватит (во всяком случае, пока).

США нисколько не заблуждались относительно далеко идущих планов кровожадного ящера, но не спешили обломать ему когти, исполненные презрении к «азиатам» и уверенные в своей силе. Стоны китайцев, избиваемых сотнями тысяч, не долетали до стен Капитолия – «какое нам дело до всех до вас»[6]. Япония щедро платила Америке за поставки оружия и за сырьё для своей стремительно растущей промышленности, и это вполне устраивало воротил американского большого бизнеса, заказывавших политическую музыку, – деньги не пахнут. Соединённые Штаты Америки, как и во время Первой Мировой войны, богатели и жирели, и отнюдь не торопились совать свою ложку в смрадную кровавую кашу, бурлившую в Европе и Азии: этаким варевом запросто можно обжечься.

Однако после разгрома Франции и особенно после нападения Германии на Советский Союз ситуация изменилась, и президент Рузвельт, как умный и дальновидный политик, не мог этого не заметить. Европа легла под Гитлера, имевшего её в самых разнообразных позах; Британия держалась из последних сил, а темпы продвижения вермахта в России вызывали серьёзные сомнения в том, что Советский Союз сможет выстоять под ударом германской военной машины. И что тогда? Что будет, если Россия падёт, как пала Франция, великая страна с многовековой историей, наполненной победами на поле брани? А тогда немецкий волк живо спустит шкуру и с отощавшего британского льва, и германский «Третий Рейх», располагая громадными промышленными и сырьевыми ресурсами, двинется на запад, через Атлантический океан, а ему навстречу полетит японский дракон, и взмахи его крыльев уже не покажутся «забавным трепыханием». Америка должна вступить в войну, и чем скорей, тем лучше – Франклин Делано Рузвельт был в этом твёрдо убеждён. Но проблема была в том, что президент США, не будучи полновластным диктатором, не мог единолично, без одобрения Конгресса, принять такое решение. Оставался единственный выход: объявление Америкой войны странам Оси должно было стать ответом на агрессивные действия Японии или Германии.

Рассчитывать на впечатляющую акцию со стороны Германии не приходилось. Гитлер ни в коем случае не хотел преждевременной (пока не разгромлена Россия и пока держится Англия) войны с Соединёнными Штатами: чудовищная экономическая мощь заокеанского монстра качнула бы колеблющиеся чаши весов далеко не в пользу Третьего Рейха. По этой причине немецкие подводные лодки крайне осторожно вели себя в Атлантике по отношению к судам под звёздно-полосатым флагом, не реагируя даже на их откровенно враждебные действия – американский флот оказывал британскому флоту прямое содействие в его борьбе с германскими субмаринами. А кроме того, даже если кто-то из мальчиков «папы Деница», доведённый до крайности настырностью янки, и торпедирует какой-нибудь американский эсминец, подобный инцидент вряд ли вызовет необходимое и достаточное возмущение всей американской нации. Последуют дипломатические извинения, разбор полётов, то да сё, и всё такое прочее. Нет, акт агрессии должен быть ярким, крупномасштабным и не допускающим двойного толкования – только в этом случае будет достигнут нужный эффект. И взоры Рузвельта обратились на Японию – гордый американский орёл, распростёрший крылья на всё Западное полушарие, не потерпит, чтобы наглая жёлтая ящерица выдирала у него перья из хвоста.