Нерождённый 7 - [22]

Подкатывает второй броневик, перегораживает улицу и замирает, а ствол его пулемёта разворачивается к расстрелянной витрине.

— Это люди Кум-Хана! — Лера отодвигается от края парапета.

— Откуда знаешь?

— А кто еще? Они теперь здесь заправляют. — Она вдруг мрачнеет. — Лика… мы с ней вместе работали… дружили. В первые дни, когда всё началось — мы спустились вниз. Хотели домой. Мы в Котельниках обе живём… жили.

Она замолкает.

— Говори, — я сжимаю её руку в своей.

— Её расстреляли из такого же броневика… я потому и вернулась в башню. И те, кто стреляли — выкрикивали только одно имя. Кум-Хан.

Проклятая помеха. Мне бы разобраться Эрикой и уйти…

Если это Эрика.

— И-себа! — снова зову я и снова получаю в ответ тишину.

Неприятная мысль обжигает холодом кровь — что если И-себа исчез, что если он мёртв, ведь он никогда не говорил о том, что бессмертен. И тогда… тогда я навсегда останусь в этом мире, в этом времени.

Однажды и почти почувствовал его, почти увидел. Что если — Рэйден, достигнув пятой формы Первородных может не только видеть И-себа. Она ведь гибрид Хранителя и Первородных, таких еще не было и обо всех их свойствах и умениях не знает даже сам И-себа.

Что если она сможет… убить его?!

Я отмахиваюсь от безумных мыслей, но… они не пришли бы мне в голову, если бы мой невидимый бог не исчез. Да еще так невовремя.

Новая пулемётная очередь взрывается рвущим уши треском и пули пылающими осами словно разыскивают кого-то внутри магазина.

И находят — я слышу крик.

— Минус один, — человек возле пулёмёта показывает кому-то, рукой в чёрной перчатке, жестом единицу.

У обоих броневиков, словно подчиняясь одной команде, тяжело распахиваются задние двери и на асфальт вываливается сразу несколько человек в чёрной форме. Приседают возле колёс, прячась за железной тушей авто и осторожно выглядывают.

Они собираются караулить полицейских? Как долго? Что, если те уже ушли? Уверен, в этом огромном магазине есть и другие выходы… только идиоты будут прятаться внутри с риском нарваться на пулёмётную очередь, когда можно спокойно уйти.

Я слышу как люди в чёрном переговариваются, что-то решая, затем, слаженно сорвавшись с места, прижав приклады автоматов к груди, начинают торопливо подниматься по ступеням. Поднимаются недолго — получают встречную очередь в лица и отходят обратно под прикрытие броневиков, оставив на ступенях двоих.

— Она там, рядом, — я чувствую как дрожит Лера… и она про Эрику.

Да, эта песня может быть очень долгой. Почему полицейские, что засели внутри магазина, не уходят — я не знаю… но они явно не собираются уходить. Может быть, этот магазин слишком лакомый кусок в городе, где сила определяется тем, насколько полон твой магазин.

Хотя… эти на броневиках, они не слишком то жалели патронов, когда вспарывали очередями всё вокруг.

Да, это всё надолго, а я не хочу ждать.

— Идём, — теперь я тяну Леру к той самой двери на крыше.

— Куда?! — девушка смотрит на меня с испугом, так словно я собрался уходить, оставлять Эрику… ну, нет, конечно же, я не оставлю её… я здесь ради неё.

— Эти парни внизу, — поясняю я. — Я поговорю с ними.

Лера ничего не поняв, кивает и послушно следует за мной. Дверь оказывается открытой, а сразу за ней, как только я распахиваю её — человек с автоматом. Прибежал на шум?

Стреляю в упор, дважды, затем отталкиваю мертвое тело в сторону и начинаю торопливо спускаться по лестнице ведущей вниз — буду надеяться, что она выведет меня туда, куда нужно.

* * *

Толкаю двойные двери подъёзда и шагаю под лучи солнца.

— Тебе лучше подождать здесь, — оглядываюсь на Леру, которая выскочила вслед за мной и испуганно замерла, глядя на военных рядом с броневиками. Они совсем близко, в паре десятков шагов. И они видят нас, обернувшись на стук захлопнувшихся дверей.

Медленно спускаюсь по лестнице, держа руки за спиной, сжимая рукояти пистолетов за поясом.

— Куда ты лезешь? Приболел?

Это кричит кто-то из тех, кто сейчас прячется за стальные бока больших чёрных машин.

Эти на асфальте, с автоматами мне не нужны. Нужны другие — те, что сейчас сидят за пулемётами… да, я еще помню какие кусачие пули из пулемётов, они знатно порвали мою защиту.

Два пулемёта, два человека… мне нужно обезвредить их.

Стреляю в голову. Дважды. Целюсь в лоб, но промахиваюсь. Первому пуля попадает в закрытый рот, взрывает зубы и почти ломает шею, откинутой по инерции головой. Второй получает пулю в ухо, вскрикивает словно удивляясь такому неожиданному финалу своей жизни и сползает в люк.

Улица взрывается треском автоматных очередей, и ко мне со всех сторон тянутся пылающие нити пуль, прошивающих воздух наполненный эфиром. Они хотят ужалить меня, дотянуться до моего сердца, но разбиваются о защиту формул, которыми закрыто моё, такое уязвимое на первый взгляд, тело. Пули вспыхивают, разбрасывая искры, плавятся, стекают каплями лавы на асфальт и там застывают искрящимися слезами.

Стреляю, стреляю раз за разом, как только вижу уязвимое место у людей в чёрном. У некоторых из них каски, бронежилеты… да, мне приходится дождаться когда они приоткроются.

Я забираю жизни одну за другой — это быстро, пули летят быстро.