Нерон - [174]

Всеобщее поклонение римлян избаловало юношу. Постоянно окруженный соблазнами, он пристрастился к вину и любовным приключениям. Каждое утро заставало его в постели, измученного ночной оргией.

Когда солдаты императора постучались у ворот виллы, владелец спал тяжелым сном, разметавшись в томительном бреду на своем ложе.

Так и застал его невольник Марк, мальчик-подросток, с испугом вбежавший в спальню, чтобы разбудить своего молодого господина. Яркое пламя светильника, озарившее комнату, заставило Париса проснуться. Он вскочил с постели и бросился к окну. Сквозь ветви садовых кустарников Парис увидел медные шлемы императорских солдат, блестевшие при свете факелов, точно блуждающие огоньки.

— Неужели это за мной? — пробормотал молодой человек, спеша одеться и опрокинув впопыхах жаровню с угольями, которые не успели еще потухнуть. Рассыпавшись по полу, они попали под ноги Париса, что заставило его вскрикнуть от боли.

Испуганный Марк принялся плакать, но его господин, освежая водою лицо, сердито приказал замолчать и отворить ворота посланным Домициана.

Вскоре чья-то невидимая рука резким движением раздвинула складки занавеси, и в комнату вошел загорелый воин с черной бородой. Это был центурион имперского войска Силий. Вызывающий взгляд Париса заставил его презрительно усмехнуться. Слегка поклонившись, начальник отряда пригласил артиста следовать за ним.

— Куда? — спросил хозяин виллы, задетый небрежным тоном Силия.

— Куда? — с удивлением переспросил тот. — Но кто же об этом спрашивает? Впрочем, насколько мне известно, тебя требуют к императору.

— Ночью? В такой час, когда всякий гражданин имеет право гнать от дверей нарушителей своего спокойствия? — воскликнул Парис.

Эти безумные слова поразили центуриона.

— Зачем, спрашивается, заставили меня встать с постели, когда я утомлен и желаю отдыхать? — возвысил голос Парис.

Черты воина омрачились, слова гнева и раздражения были готовы сорваться с его губ, но он овладел собою и, откидывая дверную занавесь, только заметил со смехом:

— Клянусь Юпитером, ты меня забавляешь!

Центурион кивнул двоим солдатам, стоявшим за дверями.

— Берите его под руки, — хладнокровно кивнул он на актера и направился к выходу.

— Ты, верно, не знаешь, что я Парис! — с угрозой крикнул юноша.

Начальник стражи, выходивший из комнаты, надменно взглянул на него через плечо.

— Вот как! Ну и прекрасно! Ты — Парис, а я — Силий, центурион… Возьмите его! — повторил он солдатам с прежним хладнокровным высокомерием.

— Ты раскаешься в своей дерзости! — вскрикнул актер, все же сдерживая гнев из-за вооруженной стражи.

— Берегись, чтобы тебе самому не пришлось раскаяться, — ответил Силий, сдвигая брови. Он снова повернулся к дверям, между тем как старый невольник, дрожа от страха, делал знаки своему господину, умоляя его покориться.

Но едва только воины подошли к Парису, юноша бросился к туалетному столу, рванул ящик и, торопливо разрыв в нем гребенки, щеточки, склянки с притираниями и головные шпильки, вынул какой-то блестящий предмет, который с торжеством показал центуриону.

— Узнаешь ли ты этот перстень? — спросил актер взволнованным тоном. — Чье это изображение, чье имя? Не Домиций, а?

При первом взгляде на резной драгоценный камень, вделанный в кольцо, начальник отряда остолбенел. На его лице отразился испуг, но Силий поспешил скрыть свои чувства. Он кивнул подчиненным, чтобы они оставили арестованного, и невольно поднес руку к шлему в знак почтения.

— Это камея и вензель императрицы, — прошептал в замешательстве центурион, сознавая, что перед ним человек, несравненно более влиятельный, чем он предполагал.

Обращение начальника отряда резко изменилось. Хотя Силий не мог оставить повелительного тона, боясь уронить свое достоинство, однако он посмотрел на молодого актера менее строго и с ледяною вежливостью извинился перед ним за причиненное беспокойство. По словам центуриона, он не мог не исполнить приказа, хотя это было ему очень неприятно. Император, проснувшись ночью, неожиданно потребовал к себе Париса, но Силию неизвестны дальнейшие намерения Домициана, который строго наказывал любопытство приближенных.

— Я пойду с тобою, — спокойно заметил Парис.

По дороге в город молодой актер молчал. Кто мог знать, что случится с ним в эту ночь? Даже высокопоставленные лица иногда предавались казни без суда. Наметив жертву, Домициан сначала осыпал ее милостями, чтобы развеять подозрение, а потом негласно спроваживал ненавистного человека на тот свет. Странный каприз императора потребовать к себе Париса ночью предвещал мало хорошего. Правда, грозный повелитель до этого дня благоволил к молодому актеру, похваливал его, так что Парису нечего было опасаться; но тайный голос нашептывал юноше, что Домициан втайне ненавидит его. Парис понимал, что мог возбудить жажду мести в деспоте. Юным танцором заинтересовалась слишком высокопоставленная и потому опасная женщина. Она хотела опутать Париса своими сетями; он искусно уклонился от них, но они все-таки его задели. Огонь бешеной страсти, которую питала к нему эта блестящая звезда, если и не сжег Париса, то все же ослепил его. Он едва смел подумать о случившемся, нарочно избегая страшной мысли, как осужденный, выведенный в цирк на растерзание зверям, невольно пятится назад, завидев клетку льва.