Неразменный золотой - [6]

Но, во-первых, Конан - в виду набитого желудка - находился в благодушном настроении. Во-вторых, его голова под завязку наполнилась мыслями о неразменном золотом, и не беда, что мыслей было раз два и обчелся, зато каждая была массивна и крепка, как кулак варвара. В-третьих, замориец слишком уступал Конану по всем показателям, и демонстрировать на нем свою удаль варвар считал унизительным для истинного воина. Поэтому он сделал вид, что не обратил внимания на глупую выходку смуглокожего ублюдка, и повторил, но громче и нетерпимей:

– Загаси курительницу, мне надоела эта вонь!

На что замориец не преминул ответить:

– Будет так, как я сказал.

Ши Шелам, сидящий спиной к зале, заинтересованно обернулся, чтобы посмотреть на недоумка, пока тот еще живой, но, увидев его, мгновенно спал с лица и стал делать Конану, который мощным рывком поднялся на ноги, едва не опрокинув при этом стол, предостерегающие знаки. Киммериец отмахнулся и шагнул в сторону наглеца. Ловкач вскочил на лавку и, схватив Конана за руку, быстро стал шептать ему на ухо:

– Не ввязывайся в драку, сын льва. Это один из телохранителей Граттара. Помнишь, я тебе рассказывал об их неуязвимости и смертоносном оружии?

– Так вот почему он такой смелый, эта худосочная ящерица пустыни?! Сейчас мы проверим, насколько верны все твои россказни. А ну-ка, отпусти меня, не то покалечишься, - Конан тряхнул рукой и Ловкач Ши свалился на лавку, но не удержался на ней и оказался на полу. За дальнейшими событиями он наблюдал уже оттуда.

Конан, показывая свое превосходство, а посему как бы явное нежелание применять силу, расслаблено подошел к заморийцу. Но внушительные размеры варвара, его литые мышцы, кои не скрывала расстегнутая безрукавка, и длинный меч, оставили того равнодушным. Он скорей насмешливо, нежели внимательно, смотрел на приближающегося синеглазого гиганта, чем еще больше разъярил Конана. Щуплый замориец тоже был уверен в своем превосходстве, и это делало ситуацию, если смотреть со стороны, крайне забавной.

Расслабленность киммерийца на самом деле была обманчивой - внутренне он был готов к любым неожиданностям. В основном из-за своего боевого опыта, а еще благодаря предупреждению Ловкача Ши. Это и спасло Конана, когда он, схватив правой рукой заморийца за горло, выдернул его из-за стола и, удерживая на весу так, чтобы их глаза были на одном уровне, прорычал:

– Ты не должен был вмешиваться, помойная крыса. И если я не сломаю тебе сейчас гнилой отросток, который ты называешь шеей, то только потому, что ты не достоин того, чтобы я марал об тебя руки. А теперь убирайся от…

Договорить Конан не успел, потому что, болтаясь между небом и землей, замориец изловчился и вытащил из ножен меч, который неминуемо должен был вспороть Конану живот и вывалить оттуда двух съеденных петухов, если бы не звериная реакция варвара. Конан левой рукой блокировал выпад противника и, сделав телом пол-оборота, бросил его на стену. Любой другой после такого удара остался бы лежать со сломанным позвоночником, но этот тут же вскочил на ноги, выставил вперед короткий клинок и двинулся на киммерийца, который уже стоял в боевой стойке, держа меч в левой руке, потому что правую тер о штаны, дабы очистить ладонь от жира. Из неглубокого пореза на его боку текла кровь: лезвие каким-то странным образом все-таки задело ловкого киммерийца.

Замориец, криво улыбаясь, приблизился уже достаточно, чтобы Конан, пользуясь своим преимуществом в росте и длине меча, мог начать атаку. Перехватив рукоять и сделав пару ложных выпадов, киммериец понял, что его противник малосведущ в воинском искусстве, и нанес смертельный удар - лезвие его меча вонзилось в правый бок заморийца и прошло вверх по диагонали, распарывая тело. Вернее, должно было вонзиться и должно было распороть. На деле этого не произошло.

Три посетителя таверны - один торговец и два мелких воришки - забившиеся в угол при первых звуках ссоры, не поверили своим глазам. Зато четвертый, не по своей воле нашедший под лавкой укромное убежище, прекрасно знал, в чем дело, и вознес проклятия Нергалу. Даже риск навлечь на себя его темный гнев, не остановил Ловкача Ши от этого словесного выпада, настолько он переживал за своего юного и горячего приятеля. А еще Ши Шелам неожиданно для себя обратился к киммерийскому Крому, умоляя его помочь сыну народа, которому покровительствует бог могильных курганов.

И то ли Конана надоумил Кром, растроганный страстным обращением Ловкача Ши, то ли сыграла свою роль могучая интуиция киммерийца, но он вдруг понял, что нужно делать, и понял также то, что если не поступит единственно верным способом, предсказать исход поединка, как это ни унизительно и ни печально, будет несложно. Ведь только что он едва увернулся от разящего выпада заморийца, когда тот умудрился поднырнуть под лезвие Конана, и острие его короткого меча, направленное в левое бедро варвара, чтобы перерезать мышцы, чуть не лишило киммерийца подвижности. Конан чудом увернулся, и дело закончилось всего лишь еще одним порезом и рассеченными штанами.

Выждав пару вздохов, варвар атаковал рубящим ударом справа, но сделал это нарочито медленно, чтобы замориец сумел среагировать. И тот попался в ловушку, поймав длинный меч варвара на гарду. Именно на это Конан и рассчитывал. Он молниеносно прихватил рукоять левой ладонью и вращательным движением выбил у противника оружие. Тот еще не понял, что произошло, как его шея вновь оказалась в железных пальцах киммерийца, а ноги заболтались в локте от пола. Конан сжал пальцы, но они внезапно ощутили какую-то преграду, словно эта хрупкая шея была защищена обсидиановым кольцом в несколько пальцев высотой и толщиной. Ясно, что побежденный и не подумал задохнуться, а сверлил Конана ненавидящим взором и делал попытки освободиться из его мертвой хватки. С тем же успехом он мог бы жевать камни.