Неразгаданные сердца - [34]

Сейчас он видел перед собой не освещенный солнцем лес, а копну каштановых волос — то позолоченных всполохами костра, то поблескивающих в лунном свете; это видение сменили карие глаза, сначала вспыхнувшие золотом, потом подернувшиеся медовой поволокой; им на смену пришли свежие, как лепесток розы, губы, источающие сладкий нектар страсти. Эти образы были невероятно соблазнительны, хоть и бестелесны. Они влекли и манили, и Гален изводился от невозможности откликнуться на их призыв. Такие чувства были ему внове; он проклинал путы вымышленного обличья, которые не позволяли ему в открытую искать ее благосклонности.

Она так и не появилась в условленном месте; по ночам Гален воскрешал в памяти их запретные поцелуи и неодолимое томление, которое долго не покидало его после каждого прикосновения. От этого ему еще сильнее хотелось предстать перед ней — девушкой из благородного семейства — наследником титула и огромного родового поместья и просить ее руки. Впрочем, о таком можно было только мечтать, пока он не завершил свою трудную и опасную миссию.

Ему в глаза ударил пучок солнечных лучей, неведомо как пробившийся сквозь плотный полог переплетающихся ветвей. На мгновение зажмурившись, Гален отогнал несвоевременные мечтания. Чтобы только отвлечься, он спросил:

— Не за этой ли скалой откроется наша просека?

Карл бросил на него озадаченный взгляд: что за странный вопрос — ведь Гален сам выбирал место. Однако удивление тут же сменилось ухмылкой: в последние дни друг то и дело погружался в раздумья — не иначе как тосковал по своей нежной малютке. Надо же такому случиться: известный сердцеед попал в плен к несмышленой попрыгунье, которая и не догадывается о своей победе, равно как и о том, что до нее многие пытались добиться того же, но потерпели поражение. Едва удерживаясь, чтобы не расхохотаться, Карл бесстрастно ответил:

— Так и есть. Судя по многочисленным следам в дорожной пыли, старания Уолтера были не напрасны.

Гален безошибочно распознал этот притворно-равнодушный тон, но вслух ничего не сказал, дабы не возбуждать любопытство Карла и не касаться щекотливой темы. Дальше они опять ехали в молчании. Из-под нахмуренных бровей зеленые глаза Галена вспыхивали такими неукротимыми серебристыми искрами, что Карл начал всерьез опасаться лесного пожара.

— Едут!

От волнения голос Уолтера предательски дрогнул. Как ему было приказано, он созвал сюда всю деревню, вернее — по одному хозяину от каждого подворья. Они все собрались на просеке, среди высокой травы и молодой поросли, но очень скоро начали проявлять нетерпение, а потом и угрожать юноше расправой.

Телега со скрипом въехала на середину. Толпа подалась назад, приминая чахлые кусты. Гален встал на облучок, чтобы все смогли его разглядеть, а сам, в свою очередь, изучал изможденные лица, взирающие на него с недоверием и любопытством. Потом он с расстановкой произнес:

— Вы меня не знаете, но люди Райборна мне не чужие. Подтверждением моих слов послужат четки аббата Петера. — Он достал из-за широкого пояса нитку черных бусин с золотым крестом, сверкающим рубинами. — Он вручил мне этот священный предмет как знак своего доверия.

— А зачем ты нас позвал в лес? — выкрикнул один из крестьян, ростом с Галена; судя по уважительному гулу толпы, он был деревенским старостой.

Обрадовавшись, что среди местных жителей нашелся некто, способный говорить за всех, Гален спрыгнул на землю и подошел к нему:

— Мое имя Гален. А тебя как зовут?

— Эдгар.

Крестьянин, до крайности исхудавший, в рваной рубахе, спокойно смотрел в зеленые глаза, ожидая ответа.

Гален всегда гордился тем, что хорошо разбирается в людях. Ему сразу понравился этот человек: в нем не было ни угодливости, ни враждебности.

— В этой телеге — мешки зерна, только что с мельницы. Они доставлены сюда для вас и ваших близких.

По толпе пробежал недоверчивый ропот.

— Какую же цену ты запросишь за свою щедрость? — В голосе старосты звучала непреклонность: он не хотел лишать надежды своих односельчан, но слишком хорошо знал, что чужаки — в особенности такие великодушные — чаще всего являются в эти края с корыстными целями. За их злодейства потом расплачивались невиновные.

— Разбирайте зерно по домам, накормите родных, а мне нужно только одно: чтобы об этом не узнала ни одна живая душа за пределами вашей деревни.

Староста прищурился. Видать, этот богато одетый чужак не хочет, чтобы о его подарке прознал барон со своими прихвостнями. Что-то уж слишком просто. Но ведь проведай барон про это зерно — он мигом пришлет сборщика податей и все, почитай, отнимет. И все же в крестьянской душе гнездилось неистребимое подозрение: а что, если этот Гален хочет навлечь на них господские кары? Только ему-то какая корысть? К тому же доверие аббата дорогого стоит — святой отец никогда не станет пособником в неправедном деле, ни за что не навлечет на крестьян злобу того, кто занял место их доброго лорда, царствие ему небесное.

Наконец Эдгар принял решение и коротко кивнул. Повернувшись лицом к односельчанам, он подал им знак становиться в очередь. Привыкшие полагаться на своего старосту, они подчинились, и вскоре Карл уже раздавал мешки с зерном.