Неразгаданные сердца - [32]

Келда прочла в его взгляде осуждение и кинулась на защиту подруги:

— Зато она не боится идти против того, кто следит за каждым нашим шагом, а я вот сижу в четырех стенах сложа руки.

Фаррольда задел ее невысказанный упрек. Ему и без того пришлось проглотить обиду, когда отец оставил его в замке, отправившись на поимку разбойников. Это красноречивее всяких слов говорило об отцовском пренебрежении.

— Да ведь и я сижу в четырех стенах, пока другие прочесывают лес, — посетовал он, но тут же взял себя в руки: жизнь научила его держать при себе все обиды на старших. — Но меня это ничуть не огорчает. Как я уже говорил, покой мне больше по душе, чем всякие опасные приключения.

Келда уже не рада была, что вспылила. Увидев его рано утром бесцельно слоняющимся возле кухни, она поняла, что Фаррольд остался не у дел. Между тем, став свидетелем разговора двух подруг, он знал больше, чем любой воин в гарнизоне.

— Я и сама ценю покой превыше всего, — тихо сказала Келда, чтобы успокоить Фаррольда.

— Поэтому мне так хорошо рядом с тобой, — смущенно улыбаясь, откликнулся он. — Мало сказать, что я рад твоему обществу: я хочу, чтобы мы не расставались. — Фаррольд неожиданно для себя самого высказал вслух мечту, которую лелеял с того самого дня, когда остался наедине с Келдой на лесной поляне.

— И я всем сердцем желаю быть с тобою вместе, — негромко ответила Келда, ужасаясь своему бесстыдству.

Они были знакомы менее недели, но она твердо уверилась в правильности своего выбора.

Фаррольд просиял от счастья. Разве он мог о таком помыслить: чудесная девушка искренне желает связать с ним свою судьбу, невзирая на его низкое происхождение и туманное будущее.

— Кто знает, может, так и будет. Ведь если рассудить, поодиночке нам не на что надеяться в этой жизни. Я — сын барона, но не могу унаследовать его титул, а ты — дочь достойного и честного рыцаря, который обречен доживать свой век в чужом доме.

Келда не раз говорила себе то же самое. У нее потеплело на сердце от такого душевного согласия. Фаррольд бережно взял ее за руку; сквозь опущенные ресницы Келда увидела, что он медленно склоняет голову. Она подняла к нему лицо и подставила губы для осторожного, трепетного поцелуя, скрепившего их уговор.

ГЛАВА 7

Затаив дыхание, Амисия прошмыгнула за окованную железом дверь своей каморки. Она пробралась в замок незамеченной: по отмели, затем через конюшню и по черной лестнице.

— Наконец-то! — всплеснула руками Келда и буквально втащила подругу внутрь. — Моя матушка ежечасно присылает горничную справиться о твоем здоровье.

— Надеюсь, никто не обнаружил, что меня нет? — выдохнула Амисия.

В этот самый миг из-за полога выскочила Мелли, путаясь в юбках от волнения и спешки.

— Надо мне скорей бежать на кухню, — затараторила она. — Уж сколько времени прошло! Орва с меня голову снимет. — Она бросилась к двери и исчезла, пока молодым хозяйкам не взбрела в голову еще какая-нибудь шальная проделка.

Амисия проводила испуганную девушку взглядом и прикусила губу. В прошедшие сутки она была всецело поглощена тем, как бы сорвать злодейские замыслы Темного Лорда, и не подумала, во что это обойдется другим — например, верной Мели. Теперь оставалось только бежать к Орве, чтобы шепнуть ей на ухо пару слов, пока ее гнев не обрушился на несчастную прислужницу.

— Я вижу, тебе не все равно, что будет с Мелли, — вспылила Келда. — А обо мне ты подумала? Мне пришлось обмануть матушку за завтраком, а потом еще врать ей все утро. Она сходит с ума от беспокойства.

Амисия не ожидала такого выпада от своей подруги и сторонницы. Да, ей случалось совершать необдуманные поступки, но ведь на этот раз она все тщательно взвесила и доходчиво объяснила Келде, что Галену и его спутникам грозит тюрьма, а то и увечье или даже смерть от рук Гилфрея. Перед этим отступают неудобства, причиняемые другим. Но, похоже, доводы Амисии не убедили ее подругу.

По обоюдному соглашению Келда должна была сказать матери, что у Амисии разболелась голова. Непонятно, почему такой пустяк послужил причиной крайнего беспокойства Анны. Не успела Амисия задать этот вопрос, как дверь распахнулась и на пороге появилась сама Анна. Она уперла руки в бока и, вздернув брови, обвела фигуру Амисии пристальным взглядом, от спутанных волос и запыленного плаща до грязных башмаков. Все стало ясно без слов.

— Мне уже лучше, — торопливо заверила ее Амисия. — Вот, решила пройтись по парапету, чтобы немного развеяться, а то голова — словно чугунная. — Она потерла виски, а потом запустила пальцы в шелковистую каштановую гриву. — Ох, не судите строго, я со сна не расчесала волосы. — Она как бы невзначай уронила плащ на сундук, стоявший в ногах ее кровати.

Губы Анны едва заметно скривились в иронической усмешке. Расспросы были излишни — утром этой бунтарке представилась долгожданная возможность, которая теперь была безнадежно утрачена. Однако Анна сочла нелишним сообщить девушке об упущенном:

— Жаль, что ты не ко времени расхворалась. Леди Сибилла хотела во что бы то ни стало видеть тебя — как раз сегодня утром.

Амисия понурила голову. Ее мать — такая неземная, словно обитающая в потустороннем мире — никогда ни о чем не просила. Если она призвала к себе дочь, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.