Неразгаданные сердца - [31]

Без труда преодолев подъем, Амисия поспешила опустить юбки, пока снизу не показалась голова Галена. Она направилась было к тропинке, которую они с Келдой проторили от пещеры до лесной поляны, но Гален мягко удержал ее за локоть и кивком приказал следовать за ним в сторону непроходимых зарослей. Амисия заподозрила, что он тронулся умом, однако не посмела возразить. Каково же было ее удивление, когда он сдвинул в сторону свисающие до земли ветви плакучей ивы и шагнул вперед: там тянулась лесная тропа, изрядно заросшая, но все же легко различимая.

Эта дорожка очень скоро вывела их к морю. Слишком скоро, как показалось Амисии. Лихорадочно пытаясь придумать какой угодно предлог, чтобы назначить новую встречу, она даже не полюбопытствовала, откуда ему известны здешние тропы.

Набегающие волны бились о каменистую отмель. Надо было торопиться, чтобы не подвести Келду, которая наверняка уже сходила с ума от беспокойства — но как могла Амисия уйти, если эта встреча с Галеном могла стать последней?

Морская вода на мелководье была такого же цвета, как глаза Галена. У Амисии разрывалось сердце: ей было жаль уходить, но время подгоняло. Гален набросил ей на плечи темный плащ, о котором она и не вспомнила.

— Пора. Тебе нужно успеть, пока не поднялась вода.

В замке вот-вот должны были забить тревогу. Гален знал: имя Амисии будет безнадежно запятнано, если кому-нибудь станет известно, что она не ночевала дома.

— Я уйду, — кивнула Амисия, — но с одним условием: если ты пообещаешь, что завтра утром мы встретимся снова.

Гален покачал головой. Что за безумие! Он не имел права ставить под удар свою миссию и подвергать опасности девушку. Невозможно было предугадать, сколь далеко простирается снисходительность ее отчима — да и его собственная сила воли.

Амисия плюхнулась на мягкую кочку. Ее коричневые юбки легли на мягкую траву, как венчик диковинного цветка.

— Нам нельзя больше встречаться, это безрассудство, — произнес Гален, будто размышляя вслух, а потом добавил: — Спасибо, что предупредила о готовящейся облаве.

Амисия порывисто схватила его за руку и бросилась, словно в омут:

— Скажи, что ты не желаешь меня видеть, и я исчезну. Но если ты этого не скажешь, я буду здесь сидеть, пока не дождусь обещания следующей встречи. Тебе необязательно покидать укрытие — я сама приду в пещеру.

Амисия с трепетом ждала ответа.

С детства приученный говорить только правду, Гален в трудных случаях использовал проверенную тактику — молчание, но для этой прямодушной девчонки такой прием не годился. И все же он не мог прибегнуть к спасительной лжи, глядя в эти широко раскрытые карие глаза. Маленькие, бледные пальцы сжимали его загрубевшую от меча, обветренную руку. Ему оставалось только сокрушенно покачать головой:

— Нет, если мы увидимся, то не в пещере — и не завтра. Меня ждут дела.

Она могла по неосторожности навести на его след врагов. К тому же всю следующую неделю отлив начинался ближе к полудню, когда трудно уйти из замка незамеченной.

— Ладно, тогда послезавтра, — не сдавалась Амисия. — На лесной поляне, через которую я собиралась тебя провести.

Гален молчал. Амисия восприняла это как знак согласия. Она вскочила, бросилась ему на шею и, привстав на цыпочки, быстро поцеловала в подбородок — выше ей было не дотянуться — а потом вприпрыжку побежала к отмели.

У самой воды упрямица обернулась и помахала Галену рукой. Затем, словно речной эльф — каким она впервые предстала перед Галеном за пеленой водопада, — девушка устремилась по узкой косе, будто скользя по воде посреди сверкающей под солнцем морской глади. Провожая взглядом танцующую фигурку в облаке золотисто-каштановых волос, рассыпавшихся по темному плащу, Гален спросил себя, как могло случиться, что он лишился душевного покоя из-за какой-то неискушенной девчонки, хотя до сих пор успешно противостоял натиску многих светских красавиц.

Ну и глупец! Как он допустил, чтобы в его планы вмешалась женщина! Такая слабость недостойна мужчины, к тому же занятого важным делом. Зачем он согласился на новую встречу с этой юной сумасбродкой? Она совсем заморочила ему голову, лишила способности здраво рассуждать. Но виноват в этом только он сам — нечего сваливать вину на женщину: это удел слабых духом. Но положа руку на сердце, Гален признался себе, что жалеет лишь о злополучных обстоятельствах их встречи, но не о самой встрече с такой необычайной девушкой. Сжав губы, он повернулся спиной к морю и зашагал обратно в лес.

Прежде чем заговорить, Келда окинула взглядом коридор из конца в конец. Здесь, на верхнем этаже замка, размещались каморка, отведенная им с Амисией, опочивальня ее родителей, две пустующих комнаты да заброшенная часовня, но Келда все равно опасалась, как бы их не подслушали. Ее мать то и дело присылала горничных справиться о здоровье Амисии.

— Фаррольд, если она не вернется в самое ближайшее время — нам с ней конец. Меня-то, может, и пощадят — я ведь была только сообщницей, а доброе имя Амисии будет навеки покрыто позором. — Келда беспомощно смотрела в серьезные глаза юноши.

Фаррольд и сам не знал, как быть. Келда права: уйти в лес без провожатого на всю ночь — это такое бесчестье, на которое ни один уважающий себя рыцарь не станет закрывать глаза. Даже богатое приданое не смоет такой позор. Кто возьмет в жены особу, которая, чего доброго, произведет на свет неизвестно чье дитя? Таким, как она, — один путь: в монастырь. Тамошние суровые порядки быстро укротят строптивый нрав.