Нераскрытая самость - [17]

Таким образом, слово, первоначально возвещавшее единство всех людей и их союз в образе одного великого Человека, в наши дни стало источником подозрительности и недоверия всех по отношению ко всем. Легковерие – один из наших злейших врагов, но именно к нему всегда прибегает невротик, дабы заглушить голос сомнения в собственной груди. Люди полагают, будто достаточно «сказать» человеку, что он «должен» сделать то-то или то-то, чтобы наставить его на путь истинный. Но сможет ли он это сделать или захочет – другой вопрос. Психологу необходимо понимать, что разговорами, убеждениями, увещеваниями и добрыми советами ничего не добиться. Он обязан ознакомиться со всеми подробностями и досконально изучить психический инвентарь своего пациента. Для этого он должен установить связь с индивидуальностью больного и на ощупь проникнуть во все уголки его разума, достигнув глубин, недоступных ни учителю, ни даже directeur de conscience[20]. Благодаря научной объективности, которая ничего не отметает, он может видеть в пациенте не только человека, но и антропоида, связанного со своим телом, подобно животному. Научная подготовка психолога выводит его медицинские интересы за пределы сознательной личности в мир бессознательного инстинкта, в котором доминируют сексуальность и стремление к власти (или самоутверждению), что соответствует двум нравственным понятиям, сформулированным Блаженным Августином: concupiscen-tia[21] и superbia[22]. Столкновение этих двух фундаментальных инстинктов (сохранение вида и самосохранение) – источник многочисленных конфликтов. Посему эти инстинкты являются главным объектом нравственного суждения, задача которого состоит в том, чтобы по возможности предотвратить столкновения между ними.

Как я уже объяснял выше, инстинкту присущи два основных аспекта: с одной стороны, динамизм и компульсивность, а с другой – специфический смысл и интенция. Весьма вероятно, что в основе всех психических функций человека, как и животного, лежат именно инстинкты. Нетрудно заметить, что у животных инстинкт – spiritus rector[23] всего поведения. Данное утверждение вызывает определенные сомнения лишь там, где начинает развиваться способность учиться, например у высших обезьян и у человека. Если у животных благодаря способности к обучению инстинкт претерпевает многочисленные трансформации и дифференцируется, то у цивилизованного человека инстинкты настолько раздроблены, что в своей первоначальной форме могут быть распознаны лишь некоторые из самых основных. Наиболее важные – два уже упомянутых фундаментальных инстинкта и их производные, которые до сих пор представляли интерес исключительно для медицинских психологов. Однако, прослеживая различные ответвления инстинкта, исследователи натолкнулись на образования, которые нельзя было с уверенностью отнести ни к той, ни к другой группе. Приведу один пример: первооткрыватель инстинкта власти как-то высказал предположение, что кажущееся несомненным проявление полового инстинкта можно рассматривать как «приложение власти». Сам Фрейд счел необходимым, наряду с главенствующим сексуальным инстинктом, признать существование «инстинктов эго», что бесспорно следует рассматривать как явную уступку теории Адлера. В свете подобной неопределенности неудивительно, что в большинстве случаев невротические симптомы могут быть объяснены почти без противоречий на основе каждой из этих теорий. Такая сложность не означает ошибочность одной или обеих этих теорий. Скорее, обе они относительно обоснованны и, в отличие от некоторых однобоких и догматических концепций, допускают существование и соперничество еще и других инстинктов. Хотя, как я уже сказал, вопрос человеческих инстинктов отнюдь не прост; мы, вероятно, не ошибемся, если предположим, что способность учиться – почти исключительно человеческое свойство – зиждется на инстинкте подражания, обнаруженном у животных. Данному инстинкту по самой его природе свойственно нарушать и модифицировать другие виды инстинктивной деятельности, как это можно наблюдать на примере пения птиц, способных перенимать другие мелодии.

Ничто так не отчуждает человека от фундамента его инстинктов, как его способность учиться, представляющая собой стремление к постоянной трансформации человеческого поведения. Именно этой способности человек в первую очередь обязан изменением условий его существования и потребностью в переприспособлении, которого требует развитие цивилизации. Кроме того, она является основным источником тех многочисленных психических нарушений и трудностей, которые влечет за собой постепенный отрыв от инстинктивной основы, то есть утрата корней и отождествление с сознательным знанием самого себя, внимание к сознанию в ущерб бессознательному. Как следствие, современный человек знает себя лишь в той степени, в какой он может себя осознать, – способность, в значительной мере зависящая от условий окружающей среды, знание и контролирование которых требовали или предполагали определенные модификации его первоначальных инстинктивных наклонностей. Посему его сознание ориентируется главным образом на наблюдение и изучение окружающего мира, к особенностям которого он вынужден приспосабливать свои психические и технические возможности. Эта задача требует так много сил, а ее решение обещает такие преимущества, что человек забывает самого себя, теряя из виду свою инстинктивную природу и ставя собственное представление о самом себе на место своего подлинного существа. В результате он незаметно соскальзывает в умозрительный мир, в котором продукты его сознательной деятельности постепенно подменяют собой действительность.