Непутевые заметки по Европе - [18]

На следующий день я, прям как первый раз в первый класс, выпил пива и пошел учиться. Группы были составлены таким образом, чтобы вместе училось как можно больше представителей различных великих и невеликих народов. Впрочем, процентное соотношение итальянцев и японцев по отношению ко всем остальным явно преобладало, так как только в моей группе было шесть итальянцев и четыре японца. Разговаривать друг с другом на родном языке по всей территории школы было запрещено, однако итальянцев это ничуть не смущало и они непрерывно тарахтели, как пулеметы, обсуждая на итальянском свои насущные проблемы. Я же был в группе только один русифицированный, поэтому толком поговорить смог только с чехом, который со мной любезно поделился воспоминаниями о "пражской весне". Впрочем, кроме слов "кнедлик" и "пиво", я все равно ничего не понял. На первом же занятии произошло "испытание английским языком". Нас заставили общаться друг с другом и рассказывать обо всякой ерунде: где учишься, работаешь, что делаешь в свободное от работы время, как зовут твою кошку и т.д.. Хорошо еще, что я со школы помнил всякую стандартную белиберду о том, что: "I learn at vosmoy class in soviet great school. After school I go to my circle….", каковую и поведал группе. Их не очень удивило, что я в свои 32 года хожу в восьмой класс… Больше всего они поразились тому, что школьник в России владеет собственным цирком. Запомнилась беседа с одной португалкой, которая училась в университете и строила из себя большую интеллектуалку…

– Из какой ты страны? – спросила португалка.

– Из России, – ответил я.

– А где это? – похлопав ресницами, спросила интеллектуалка.

– Германию видишь? – спросил я, развернув карту.

– Вижу.

– Японию справа от нее – видишь?

– Вижу.

– Вот Россия – в аккурат примерно между Германией и Японией.

Вообще, преподавательский состав в этой школе был подобран весьма своеобразно. Почти все учителя – молодые люди студенческого возраста, которые исповедывали весьма прогрессивный стиль преподавания: они старались держаться максимально раскованно и панибратски со студентами, чтобы, так сказать, создать атмосферу непринужденности в общении, причем степень раскованности большинства преподавателей граничил с шизофренией. Один из учителей выделывал такие пассажи на лекциях, что ученики его несколько раз вежливо спрашивали: "Are you crazy?", на что тот, подумав, отвечал: "May be… May be". Моей группе, впрочем, повезло, так как наш преподаватель был на редкость спокойный и флегматичный (что у англичан, по моим наблюдениям, практически не встречается), у которого был только единственный "пунктик": перед началом занятий он вставал рядом с вентилятором и изображал самолет на бреющем полете. Может быть, впрочем, это был какой-то религиозный обряд.

Процесс обучения, разумеется, проводился исключительно на английском. Нас заставляли смотреть на всякие картинки и давать им описания, а также читать всевозможные тексты и пытаться понять, о чем же там, собственно, говорится. Понятное дело, что за две недели при любом обучении язык таким образом изучить невозможно, равно как выучить его за тря дня по методу Илоны Давыдовой. Единственное, что в обучении было весьма полезно, – преподаватель нам очень четко и подробно объяснил, что следует как можно быстрее забыть практически все английские пословицы, поговорки и "крылатые выражения", которые мы учили в школе, ибо англичане просто умирают со смеху, когда слышат в устах иностранцев поговорки, почерпнутые из произведений Диккенса.

В общем, первую неделю я выдержал довольно спокойно. В первой половине дня – учился, во второй – ожидал Марию в ближайшем пабе, так как она училась вечером. Из-за этого паба, кстати, я становился все более и более загадочной фигурой в своей группе, так как практически никто из студентов школы по пабам не ходил. Для них это было дороговато. Да и верили они практически всему, что я им плел. Мы в середине дня обычно встречались с Марий и Ладой во дворе школы, и у меня как-то в группе спросили – а с кем это я встречаюсь и беседую. Я ответил, что это – две мои жены, что ни у кого в группе не вызвало и тени сомнения. Наверняка они до сих пор рассказывают своим семьям про загадочного русского, который ходит в школу, владеет цирком и имеет две жены.

Из-за разницы в расписаниях у нас практически не оставалось времени на то, чтобы ходить посещать какие-то знаменитые места в Лондоне. Зато я в должной мере исследовал практически все окрестные пабы, так что теперь легко могу написать небольшую монографию об английских сортах пива. Кстати, в тот момент, когда мы туда приехали, в Лондоне началась "Неделя пива". Я много слышал об отмечании этого праздника в Германии (там собираются люди со всего мира и говорят, что праздник по количеству народа и мероприятиям напоминает карнавал в Рио). В Лондоне же "праздник пива" проходит без особой помпы. Просто вечером в пабах собирается куча людей, которые пьют пиво, смотрят по телевизору футбол или крикет и непрерывно орут.

Вечерами мы обычно втроем гуляли по Оксфорд-стрит (это большая улица, где сконцентрировано дикое количество магазинов, ресторанчиков и кафе) или валялись в шезлонгах на Гайд-парке. Ужинать приходилось в городе, так как кулинарные изыски Кристин не совпадали с моими гастрономическими предпочтениями (после "шикарного" первого ужина она просто на стол ставила тарелку с рисом и тарелку с картошкой). На Оксфорд-стрит можно было найти заведение на любой вкус и кошелек. Нам больше всего понравилась сеть ресторанчиков "Стейк-хауз". Они все выдержаны в одном стиле и там дают одинаковые блюда. Так что когда видишь в любом месте Лондона называние "Стейк-хауз", всегда знаешь точно – что ты там получишь и сколько это будет стоить.