Непростые условия - [17]

Кэллаген вопросительно поднял брови.

— Вы хотите сказать, что среди вопросов были такие, на которые вы не хотели бы отвечать?

— Даже не знаю, как ответить, — смутилась мисс Ваймеринг. — Когда полицейские прибыли вчера вечером, они были очень предупредительны. С ними был полицейский врач. Он долго осматривал тело, а после этого мне задали массу вопросов, которые, как нетрудно догадаться, сводились к одному.

— Их, по-видимому, интересовало, были ли у кого-либо из членов семьи основания желать смерти полковника? — предположил Кэллаген.

Мисс Ваймеринг кивнула.

— Вы правы, все так и было.

— И, кроме того, — продолжал Кэллаген, — их, вероятно, интересовало, с кем полковник ссорился в последнее время?

— Именно так, — кивнула мисс Ваймеринг.

— Вы полностью удовлетворили их любопытство?

— Мне трудно судить… Среди них был один инспектор, мне сказали, что он из Центрального отдела расследований в Брайтоне. Он был чрезвычайно любезен. Когда он спросил, были ли у полковника враги и с кем он ссорился в последнее время, я честно ответила, что мой шурин не был любимцем семьи, так как был вспыльчив, раздражителен и ни с кем не считался…

— Инспектора интересовали подробности? — спросил Кэллаген.

— В высшей степени: он спрашивал о людях, живущих в доме, о слугах… Хотел все знать досконально, хотя я сказала, что нет оснований подозревать слуг, они живут с нами в течение многих лет. Когда врач закончил осмотр тела, он и инспектор уехали вместе. Они сделали фотографии, а само тело увезли сегодня утром. Инспектор предупредил меня, что, вероятно, зайдет снова или пришлет другого офицера полиции.

— Он собирался зайти уже сегодня? — спросил Кэллаген.

— Точно не знаю, — пожала плечами мисс Ваймеринг.

— Как мне кажется, — продолжал Кэллаген, — больше всего вас беспокоит вопрос о том, как подробно вы должны рассказать о ссоре между покойным и вашими племянницами за последним обедом?

— Думаю, что это не связано со смертью моего шурина, — сказала мисс Ваймеринг. — Ведь это был пустяк, буря в стакане воды.

— Как сказать, — заметил Кэллаген, — на моей памяти немало смертей в результате того, что вы называете бурей в стакане воды. Кстати, не припомните ли вы, как началась ссора?

— Как большинство ссор — из-за пустяка. Патриция повела себя вызывающе: она без спроса взяла одно из вечерних платьев Корины и надела его к обеду. Корина обнаружила это еще до обеда и приказала немедленно переодеться, но, как это и раньше бывало, Патриция не послушалась. Корина пришла в ярость. Началась перепалка на том ужасном жаргоне, на котором часто изъясняются мои племянницы. Это и послужило поводом для ссоры.

— Понятно, — улыбнулся Кэллаген. — Теперь давайте вернемся к более серьезным вещам. Скажите мне, когда мисс Аллардайс вернулась вчера вечером, она виделась с вами?

— Да, она сразу прошла в мою комнату.

— И что же? — поинтересовался Кэллаген. — Мисс Ваймеринг вздохнула:

— Виола была в ярости, вы чем-то разгневали ее. Она отпустила несколько грубых замечаний в адрес полковника, вам тоже досталось. Похоже, у нее необоримое отвращение к частным детективам, не знаю уж почему, но что есть, то есть.

— Насколько я понимаю, все это произошло еще до того, как она узнала о смерти полковника?

Мисс Ваймеринг кивнула.

— Да, — подтвердила она, — мне было очень непросто сказать ей об этом, учитывая ее состояние. Я попыталась подготовить ее, но, видимо, мне это плохо удалось: она была просто потрясена. Честно говоря, я не ожидала такой реакции.

— Ну, это можно понять, — заметил Кэллаген. — Естественно, после ссоры, происшедшей между ними, ей было трудно примириться с мыслью, что полковник умер раньше, чем они успели объясниться…

— Возможно, — согласилась мисс Ваймеринг.

— Что же было дальше?

— Мы пообедали в полной тишине. Грех сказать, никто из нас не испытывал особых симпатий к полковнику, пока он был жив, но мы привыкли видеть его сидящим во главе стола, привыкли к его ворчанию… И мысль, что этого уже никогда не повторится, очень тяготила нас. Все-таки уход из жизни любого человека так печален…

— Да, конечно, — согласился Кэллаген. — А после обеда состоялся разговор с полицией?

— Да.

— Они разговаривали еще с кем-нибудь, кроме вас? — спросил Кэллаген.

Мисс Ваймеринг покачала головой.

— Нет. Возможно, они собирались сделать это сегодня.

— Сегодня или завтра, это не имеет значения, — сказал Кэллаген. — Я просто думаю, мисс Ваймеринг, что лучше не рассказывать полиции о ссоре за обедом, В конце концов вы сами пришли к выводу, что вся эта история не стоит выеденного яйца…

— Мистер Кэллаген, а вы не шутите? — недоверчиво спросила мисс Ваймеринг.

Кэллаген ободряюще улыбнулся.

— Да нет, я серьезно думаю, что вы должны забыть об этом.

— Хорошо, — проговорила она. — Значит и вы считаете, что ссора не имеет отношения к смерти полковника? — спросила она с надеждой.

— Мисс Ваймеринг, — сказал Кэллаген, — в этом деле пока много неясного: например, настойчивость полковника накануне вечером — и ни малейшей попытки связаться со мной на другой день, когда я специально ждал его звонка…

— Но я же говорила, что что-то случилось на линии, — напомнила мисс Ваймеринг.