Непростой читатель - [22]

То, что книги исчезли со стола Ее Величества, и то, что снова можно завладеть ее вниманием, сэр Кевин и королевский двор в целом только приветствовали. Правда, она по-прежнему опаздывала и одевалась немного странно. ("Я бы объявила вне закона этот кардиган", — говорила ее горничная.) Но сэр Кевин разделял общее мнение относительно того, что некоторая небрежность Ее Величества идет от увлечения книгами и вскоре все вернется к норме.

В ту осень она провела несколько дней в Сэндринхеме, поскольку в ее программе значился визит в Норидж. Служба в соборе, прогулка по пешеходной зоне, а перед ланчем в университете открытие пожарного депо.

Сидя между ректором и преподавателем курса писательского мастерства, она с удивлением увидела над своим плечом знакомое костистое запястье и красную руку, предлагающую креветочный коктейль.

— Привет, Норман, — сказала она.

— Ваше Величество, — вежливо отозвался Норман и, ловко подав креветочный коктейль лорду-лейтенанту, двинулся дальше вдоль стола.

— Ваше Величество знакомы с Сикинсом? — спросил преподаватель писательского мастерства.

— Да, — ответила королева, слегка погрустнев при мысли, что Норман, судя по всему, карьеры не сделал и, очевидно, вернулся на кухню, хотя и не королевскую.

— Мы полагали, — сказал ректор, — что студенты с удовольствием будут прислуживать за едой. Разумеется, им заплатят, к тому же это какой-никакой опыт.

— Сикинс, — сказал преподаватель, — очень перспективен. Он только что закончил курс, это один из самых успешных наших выпускников.

Королева была несколько расстроена, что, несмотря на ее улыбку, Норман, подавая boeuf en croûte[7] и poire belle-Hélène[8], явно избегал ее взгляда. И она подумала, что он по какой-то причине на нее дуется, ей редко приходилось сталкиваться с подобным проявлением чувств, разве что у детей или иногда у какого-нибудь министра. Подданные редко дуются на королеву, потому что не имеют на это права, в прежние времена за такое их посадили бы в Тауэр.

Несколько лет назад она бы не заметила, что происходит с Норманом или с кем-то другим, а сейчас стала обращать на это внимание, ибо больше знала о человеческих чувствах и могла поставить себя на место другого.

— Книги чудесны, правда? — обратилась королева к ректору, который согласился с ней. — Боюсь, это звучит так, словно говоришь о куске мяса, - сказала она, — но от них человек становится мягче.

Он снова согласился, хотя не представлял себе, что она имеет в виду.

— Мне хотелось бы знать, — она повернулась к своему соседу справа, — согласитесь ли со мной вы, преподаватель писательского мастерства, по-моему, если чтение смягчает человека, то сочинительство оказывает обратное действие. Чтобы писать, нужно быть жестким, правда? — Не ожидавший дискуссии по своему предмету, преподаватель на мгновение растерялся. Королева ждала. Подтвердите мне, хотелось ей сказать, подтвердите, что я права. Но рядом оказался лорд- лейтенант, готовый сопровождать ее, и все присутствующие встали. Никто не подтвердит, подумала она. С сочинительством, как и с чтением, придется все решать самой.

Впрочем, не совсем. Королева послала за Норманом и, так как ее привычка опаздывать была известна всем и учитывалась в программе, провела с ним полчаса, за которые узнала все о его занятиях в университете, включая обстоятельства, приведшие его в Восточную Англию. Они договорились, что Норман приедет в Сэндринхем на следующий день, поскольку королева понимала, что теперь, когда она стала писать, он снова сможет помочь ей.

В ближайшие несколько дней она уволила еще одного человека: сэр Кевин, придя утром в свой кабинет, обнаружил, что его письменный стол пуст. Правда, пребывание Нормана в университете оказалось для него весьма полезным, но Ее Величество не выносила, когда ее обманывают, и, хотя истинным виновником был специальный советник премьер-министра, козлом отпущения стал сэр Кевин. В свое время такой проступок привел бы его на плаху; сейчас же он получил билет в Новую Зеландию и назначение специальным уполномоченным. Это тоже была казнь, но замедленная.

К немалому удивлению королевы в этом году ей исполнилось восемьдесят. День рождения не прошел незамеченным, были организованы разнообразные празднования, некоторые понравились Ее Величеству больше, некоторые меньше, ее советники склонны были рассматривать эту дату как еще одну возможность снискать у изменчивой публики расположение к монархии.

Поэтому неудивительно, что королева решила устроить собственный прием, собрав на него всех, кто пользовался привилегией давать ей советы в течение многих лет. На деле, это был прием для Тайного совета, в который назначаются пожизненно. Громоздкий и неповоротливый, он собирался в полном составе крайне редко и только в особых случаях. Но ничто не мешает мне, думала королева, пригласить их всех к чаю, пусть будет не просто чай, а еще и ветчина, язык, горчица и кресс, лепешки, пирожные и даже бисквит со взбитыми сливками. Намного лучше, чем обед, и уж точно уютнее.

Особых предписаний относительно костюма не было, а Ее Величество отлично выглядела и была безупречно одета, словно в давние дни. Сколько же ей надавали советов за все годы, подумала она, глядя на многочисленных собравшихся; тех, кто оказывал ей эту услугу, было так много, что они могли бы разместиться только в одном из самых больших помещений дворца, поэтому великолепный чай был накрыт в двух смежных гостиных. Королева с удовольствием переходила от одного гостя к другому, не сопровождаемая членами семьи, которые — хотя многие из них были ее личными советниками — приглашены не были.