Непроходные пешки - [11]

Куркин спокойно купировал его взбрыкивание: разворачивал из кабинета в шею и неделю не разговаривал. Ждал, когда приползет виниться.

Троицк. Улица Центральная. Вот ее дом шестнадцатиэтажная свечка. Пятнадцатый этаж.

Десять минут и пора честь знать. Куркин разрешил «если, приспичит, не на долго». Проверять Деда на тяжесть руки не стоит. С этим карантином не все понятно, нарушена священная традиция: «три дня на баню». Служба в конторе, на мало — мальски серьезных должностях — это плановая профилактика ФСБ и постоянный контроль со стороны своей службы. Память о контроле создает постоянное напряжение, поддерживая офицера в рабочем тонусе. Проверки идут по своему графику и зачастую офицер не знает, что его ждет: боевая операция, учебно — боевое задание или банальная проверка.

Кабинет в бане, дырка в женскую часть. Что это? Ожидание связи с агентессой!? Да расслабьтесь вы: тебя проверяют на устойчивость к рукоблудию. Психологи обнюхают в записи все мелочи: как долго торчал у дырки, сопение — мычание, интерес к противоположному полу и стремление исполнить задание… Это система, ее можно принять или отвергнуть, тогда тебе найдут место. В Армии всегда есть вакансии и не только в промерзших песках под Борзей. Родион знавал одного лейтенанта, распределившегося начальником связи санатория, вцепился в стул и через пятнадцать лет ушел в запас старшим лейтенантом. Работать или служить? Вот в чем вопрос! Главное приняла тебя система или нет. Будут выносить тебя под огнем или переждут. Все очень просто. Если свой — начнет работать система и тебя вытянут. Если чужой — извини! Имеешь святое право на «пожаловаться».

Как и положено, традиционно, по уровню изощренности свои проверяют намного жестче, чем ФСБ. Не каждый день и месяц, но в любую минуту. Ошибиться нельзя. Вторая служба вцепиться и начнет трясти серьезно, каждый шаг должен выглядеть естественно, любое слово и жест в рамках задания, интерес к информации в соответствии со служебными обязанностями. Мы везде оставляем следы: получил приказ — распишись; ознакомили с бумагой — распишись; планируешь операцию — распиши все по минутам; открываешь «ежедневник» — гриф секретно; позвонил приятелю из служебного кабинета — контроль передаст разговор в архив. Купил самобеглую коляску и не занимал денег — однако!? Персонализировано все, в первую очередь информация.

Прим.: все верно — одна из проблем службы в конторе. Сбор информации о своих идет непрерывно. Дык! И предают только свои!!

А что если подняться? У ее квартиры Родион в последний раз был десятого мая, в третьем году. Зачем, на что надеялся? Как малый ребенок — она может здесь уже и не живет. Правильно сказанул Серафим, когда они однажды пересеклись в Москве и заняли круговую оборону в «Славянском Базаре»: допиваем и вперед, цветы, торт, шампанское купим по дороге. Деньги есть, с дедом договоримся — командировку продлит дня на два. Вот тебе и свадебное путешествие: отвезешь в Певек. То — то будут рады!

Родион струсил: начал перебирать варианты и замотал решение в сложностях на уровне «удобно — неудобно, а вдруг… и давай завтра». Серафим обозвал его малохольным и потащил танцевать девчонку, которую сманил из — за стола, то ли грузин, в общем непонятно кого… Все. Время! Дед обдерет на стельки…

Дружище! Мне в Чертаново… Время — четырнадцать сорок семь. Недолго и не надолго…

Приехал в сумерках, самое время. Прошел через магазин, купил сыра. Перед подъездом показался наружке. Из машины дружелюбно помахали рукой. Все чисто, он опять молодец. Ребят закладывать не будем. Вороны.

Прим.: нормально! А что в рапорте напишут: сами расшифровались?

Московская область. Загорянка. 15.12.2005 г. 08. 50 (время московское).

Капитан рассмотрел полковника с любезным состраданием: приказал Вам сразу. Не в духе. Заходите. Ни пуха…

Полковник Бецкой выдохнул и открыл дверь…

Куркин с брезгливым интересом оглядел его начищенные штиблеты и отглаженную форму: докладывай!?

Раз на «ты» — все не так страшно. Дед поддаст горячего, стравит избыток давления и остановиться на холостом ходу. Серьезно нагрешить? Когда! Видимо вчера его проделку отметили. Родион усвоил давно: если начальство не в духе, а за тобой некие проделки — они всегда есть, надо произнести волшебное слово: «виноват!» При этом, на физиономии, конечное осознание, глубина раскаяния и готовность «никогда больше так не делать», вне зависимости в чем тебя уличили, просто подозревают или у начальства свои проблемы.

Тут главное смирение.

Виноват! Товарищ генерал — майор!(Опустить глаза, втянуть голову в плечи. Пусть говорит Дед, выпустит пар).

Подробнее?

Я не очень хорошо понимаю, чем Вы недовольны…

Сейчас, голубь, я тебе растолкую: ты как предпочитаешь кратко, емко, без анестезии или растянуть удовольствие во времени??

Ваша воля…

Дед под воспитательную процедуру избрал облик Богини негодования, входя в образ воздел руки, вытаращил глаза и вскричал: Да ты меня опозорил! Скотина, нет скотоед! Я своей сединой клялся, что у тебя есть зачатки мозгов…

Вдохнул и посмотрел на потолок, в поиске вдохновения, что–то нашел и на выдохе продолжил: и что я имею? Детская задачка: не нарушая формально запрет, выполнить необходимые действия. Ты, говнюк, правильно понял — выйти не запрещено, но как ты сообразил избрать самый корявый способ?!