Непробиваемый волк - [27]

— Я-я же говорил, нет никакого свидания!

— А, неужели с суперпредседателем?

«Суперпредседателем» Рейна, как нетрудно было догадаться, называла начальника Харуюки, истинную хозяйку Хоу, серого кардинала комитета по уходу.

— Хм-м, она ведь в четвёртом классе, не слишком маленькая?

— Я в-в-в-в…

— А, вот и она.

Тут же подняв взгляд, Харуюки увидел, как со стороны школьных ворот к ним шла маленькая фигура. Она была одета в белое школьное платье, несла на спине коричневый ранец, а в руке держала сумку. Это и есть суперпредседатель комитета по уходу за животными Умесато, Синомия Утай.

— Эй, суперпредседатель! Ты знала, что председатель…

— Н, не-е-е-ет! — завопил Харуюки.

Одновременно с этом криком, Хоу, почувствовавший приближение Утай, захлопал крыльями.

После гвоздя ежедневной программы — кормёжки — Харуюки сдал файл ежедневника на сервер, и Рейна со словами «ну что, удачно провести время» отправилась домой.

«UI> Удачно? О чём это она?» — задумчиво напечатала Утай.

— Может, о загрузке файла? Локальная сеть сейчас сильно перегружена, — с трудом пытался вырваться из своего положения Харуюки, вытирая пот со лба.

Утай неуверенно, но всё же кивнула и принялась упаковывать термоконтейнер обратно в сумку.

Харуюки посмотрел на её маленькую спину, и в голове ожили слова:

«…звали «Миррор Маскер»… это «родитель» Ардор Мейден...»

Харуюки собирался спросить Утай по поводу сказанных Нико слов после окончания комитетской работы. Но теперь, когда у него появился шанс, он почему-то не мог ничего сказать.

Если подумать, то Харуюки до сих пор не знал ничего о родителях бёрст линкеров ядра Нега Небьюласа — Черноснежки, Фуко и Утай. Черноснежка когда-то сказала, что расскажет об этом, когда придёт время, но это время никогда не наступало. Что же до родителей Фуко и Утай, то у него не было желания ни спрашивать их о «родителях», ни знать о них.

Причина в том, что если бы они всё ещё поддерживали с ними хорошие и близкие отношения, то давно бы сами представили его к знакомству. Но если они не просто не делали этого, но и не называли имён, значит, есть причины, по которым они не могли… или не хотели упоминать их.

Именно поэтому Харуюки смотрел на спину Утай и никак не мог решиться.

И Утай, словно почувствовав это, вдруг замерла, обернулась и посмотрела на Харуюки своими карими, казавшимся чуть-чуть багровыми, глазами.

Чувствуя, как тонет в её глазах, Харуюки, сам того не осознавая, произнёс:

— А-а… Синомия, твой…

Но продолжить не смог. Утай продолжала тихо смотреть на него…

А затем её маленькие ручки поднялись и принялись плавно набирать на виртуальной клавиатуре:

«UI> Арита-сан, ты ведь уже слышал про моего родителя?»

Несколько секунд Харуюки даже не дышал, а затем, решившись, кивнул.

— Да. Красная Королева вчера рассказала мне. Что твой родитель… создатель Идеального Зеркала.

Утай ответила на эти слова не сразу, словно ожидая продолжения. Прождав пять секунд, она, наконец, слегка улыбнулась.

«UI> Я должна быть благодарна Нико за это. И не только… прошу, не вини Саттин и Фу за то, что они тебе ничего не сказали. Саттин хотела, чтобы я сделала это сама. А Нико таким образом меня к этому подтолкнула.»

Харуюки не сразу понял, что именно она пыталась сказать, и несколько раз перечитал её сообщение. Наконец, он осознал, что тема её родителя находилась для Утай за неприступной стеной в глубине души. Естественно, Черноснежка и Фуко знали об этом, но догадывалась и Нико и, после мучительных переживаний, всё же решилась сказать Харуюки правду, чтобы помочь Утай сделать первый шаг.

Харуюки ждал, продолжая молчать.

Прошло ещё несколько секунд, и как всегда плавно танцующие в воздухе пальцы Утай отправили ему очередное сообщение. Но того, что в нём будет написано, Харуюки совершенно не ожидал.

«UI> Мой родитель, Миррор Маскер — мой старший брат. Но в Ускоренном Мире его больше нет.»

Небольшая пауза.

«UI> И в реальном — тоже.»

Когда Утай закончила собирать свой багаж, они вместе с Харуюки уселись на скамейку.

Облачное небо постепенно окрашивалось в оранжевый цвет. Доносились голоса тренирующихся на поле баскетболистов. В школе вообще оставалось много людей, готовившихся к фестивалю, но их разговоры до них не долетали.

Харуюки смотрел на мшистую землю и не понимал, что должен сказать… и должен ли он вообще что-либо говорить.

Перед ним в окне чата всё ещё отображались те слова, что Утай напечатала несколько минут назад. Он прочёл их несколько раз, но яснее их смысл стать уже не мог. Старший брат Утай был бёрст линкером, её «родителем», но его больше нет. Но он исчез не потому, что лишился всех очков в Ускоренном Мире. Он умер в реальном.

За свои четырнадцать лет Харуюки никогда не приходилось переживать смерть близкого человека. Ближе всего он подобрался к этим ощущениям, когда прошлой осенью Черноснежку сбила машина. Воспоминания о том, как он сидел в больничном коридоре и беспрестанно молился, до сих пор заставляли его потеть.

И если бы тогда…

Это был не первый раз, когда он задумывался об этом. Что, если бы Черноснежку тогда не спасли? Что стало бы с ним? Харуюки не мог этого представить. Во всяком случае, вряд ли он смог бы так радоваться жизни и наслаждаться ежедневыми дуэлями…