Неприличные истории - [25]

Ну, так все оно и было. Купил он нам всего, дал денег, покатал на такси и выматерился напоследок, но шепотом, про себя, ему ж тоже, как патефонной пластике, на хую у меня полжизни вертеться неохота.

Закончив рассказ, Басманов вынимает из под куртки флягу в виде книги, на "обложке" которой напечатано "Стендаль. Красное и черное". Увидев флягу, председатель оживляется и поспешно закрывает заседание, и другие участники так же торопливо подерживают эту идею. Кто был секретарем, писать?

--------------------------------------------------------------------------

ИСТОРИИ ОБ ИСКУССТВЕ

ПРОТОКОЛ ПЯТЫЙ НОЧНОГО ЗАСЕДАНИЯ АПЕТКАРЕЙ ДОСТОСЛАВНОЙ АПТЕКИ ПЕЛЯ, 7-Я ЛИНИЯ В.О., САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, ТОГДА ЕЩЕ ЛЕНИНГРАД.

УЧАСТВОВАЛИ:

А народу-то в тот день было как-то очень много. День был очень хороший, вечер тожеф. а про ночь вы уж позвольте мне умолчать - нельзя же делать все на свете объектом искусства, что-то надо и для себя оставить. А то напишешь такую вот книжку, глянешь - а тебя и нет...

ДОКЛАД ПРЕДСЕДАТЕЛЯ

Дорогие мои... Задумавшись сегодня с утра о нашем прекрасном клубе, о том великом объеме полезнейшей информации, которую мы черпаем из рассказов, звучащих на этой кухне, о жизни, о ее ценностях, столь буйно произрастающих в непредсказуемом потоке дней, я встревожился одним очень щекотливым моментом.

Все мы в той или иной степени заняты непредсказуемым трудом, который люди некультурные именуют творчеством. Вчера по телевизору, который мне довелось посмотреть в гостях, я увидел человека, который сообщил аудитории следующее :" В моем творчестве преобладает... Мое творчество призвано... В начале моего творческого пути..." Я бы убивал таких, честное слово.

Есть слова, которые нельзя произносить всуе, и независимо от степени патетичности момента недопустимо произносить о себе. Увы - немногие люди теперь способны это понять.

Чаще всего количество отпущенных обществом индивидууму атрибутов признания и восхищения, а так же материальных благ, зависит от вещей, не имеющих к его работе почти никакого отношения. Да вы и сами это прекрасно знаете... Множество знаменитостей - не более, чем ловкие торговцы, а то и откровенные проходимцы и жулики.

Есть мнение, что время - лучший судья, и оно все расставит на свои места, воздаст каждому по достоинству, залечит раны, обеспечит, и даже гарантирует торжество справедливости. Но я позволю себе усомниться в этом, и думаю, что я не одинок. Уверенно можно сказать лишь то, что рано или поздно время вгонит каждого в гроб... А насчет справедливости - так ведь посмертная слава нужна не тому, кто работает, а тем, кто сделанное им потребляет, чтобы сделать свое потребление престижным и модным занятием. Не ему - себе поют славу посетители могил и музеев.

Вот ведь Гоген отказался помогать выставке Ван Гога, посмертной. А почему да потому, что на носу была своя. И сказал этим всем постоянным членам комиссии по организации похорон всего и вся - идите на хер, деньги ваши ему уже не достанутся, а на ваше уважение он при вашей жизни положил с прибором, потому что понял, что при жизни от вас его хер дожешься, да и цена ему пять копеек пучок! Ох, простите, я несколько возбужден...

Так вот я про что. Надо бы нам в нашем клубе об искусстве поговорить, а то мы все про какой-то секс, да про негров... Перед читателями наших протоколов просто неудобно.

Председатель замолкает, и слова просит художник Владимир Георгиевич Петухов-Аксиненко. Получив разрешение председателя, он начинает повествование и звучит,таким образом

РАССКАЗ ХУДОЖНИКА О ТОМ, ЧТО КАК ТАМ НА ЭТО НИ СМОТРИ И КАКИХ ТЕОРИЙ ПОД ЭТО НЕ ПОДПИХИВАЙ, НО НИКУДА НЕ ДЕНЕШЬСЯ, И ТВОРЧЕСТВО - ЭТО БОРЬБА.

Вы бы знали все, какая у меня на Фонтанке мастерская... Да что я говорю вы же все знаете. Сейчас, когда мне осталось дожидаться всего шесть часов до самолета и отправиться на учебу во Францию, мастерская будет сдана тому, кто докажет предварительно чистоту своих помыслов. Я вынужден буду тестировать всех претендентов, потому что меня всего месяц назад кинули, как последнего маляра, и даже сладостное чувство мести и наказания неблагодарного подлеца не могут залечить мои душевные раны.

Все началось с журналистки и с искусствоведки. Эти порождения дьявола были порождены дьяволом с кокретной целью - сбивать с пути истинного несчастных и наивных художников и всячески мешать им работать, под шумок проталкивая блатных.

Но эти две были вроде ничего. О журналистке после. Сначала про эту, искусственницу. Эта самая Адель писала в газеты и журналы, а кроме того, числилась при Очень Большом Музее искусствоведкой. С ней меня познакомил пьяный Володя Яшке, причем познакомил коварно - он меня привел к себе в мастерскую, познакомил, выпил еще стакан - и уснул, а она как давай меня хватать за шею, и такое развела паскудствоведение - что и водить стало нечего. А я -то поработать думал - мы же всего и выпили до того полторы бутылки.

А утром я проснулся, Яшке нету, убежал поди, от стыда, а она сидит тут, в моей рубашке, и протягивает мне бутылку пива, искусительница, змея...

И я выпил это ее изворотное зелье, и стала она меня "протежировать", то есть водить на всякие встречи, устраивать мне знакомство, включая знакомство с ейным мужем, но тут я ее в чем-то понял и оправдал, муж у нее такой толстый, что половина ее талантов остается нереализованной, ну, это, вы поняли, не в сфере искусствоведения. Он на меня посмотрел, у него во взгляде так и читалось, " мне бы годков двадцать да килограмм сорок сбросить, и..." А что уж теперь икать - кушать поменьше надо... Но я отвлекся.