Неприкаянный ангел - [16]

– То есть?

– Да то и есть, что срезали эту морду до основания, перемололи снятое, и аккуратно положили на прежнее место, разровняв…

– Эдик, ты чего бредишь что ли?!… Мня, мня, мня… – или это не он? Ты это хочешь сказать.

– Да ты сам-то посмотри, хоть чего-то узнаешь?

– Да от куда ж? Я же его в таком виде… хе-хе, и представить не мог!… – Мартын представлял из себя человека действия, прошел на кухню, взял ложку и вызвав всеобщее возмущение, погрузил его в забулькавший фарш, оказавшийся вместо лица.

Еще не прошло общее удивление, когда он, подымаясь, протянул свободную руку Львову, произнося с тоном признательности его гениальности:

– Красавец, я даже мысль поимел… А от куда ты это понял, ты ж ведь, как всегда, будто в бреду, пол часа в уголке простоял?… – Подскочили другие, понимая, что произошло что-то непредвиденное, самый нетерпеливый поинтересовался:

– Силыч, чё случилось то?

– Половины костей черепа нет, а именно передней части…, хм, будто и не было!.. – Ладони мертвеца были повернуты вниз, Львов наклонился, поднял руку убитого и обнаружил отсутствие поверхностей ладоней:

– Ну можно по «зраку», рисунку ушной раковинки, на край… – Потянув за глазное яблоко, он понял, что и оно не прикреплено:

– По ходу просто положили, не удивлюсь, если чужое… – Силуянов, присев в свою очередь, попробовал дотянуться, чтобы освободить от волос, оказавшихся, понятное дело, париком, ушные раковин, которые обнаружил с внутренними обрывами, и с поломанными хрящами:

– Тоже неудачка…

– Ну, генетики то не ошибутся…

– Гм, если не…, а здесь вариантов масса…, какие мысли Эдь?

– Если позволишь, один на один… – Товарищи отошли на кухню перекурить, открыли окно, и Львов начал на пессимистической ноте:

– Мартын, честно говоря, паршивое предчувствие, думаю нужно писать то, на что рассчитывают те, кто этого урода хочет представить нам Верхояйцевым. Сделаем наоборот, приговор себе подпишем.

– Хуу, с чего бы?

– Не знаю, ты же мою чуйку знаешь – не ошибается. Так нагло работают только органы, то есть та их часть, которая уверена, что «блуждающая пуля» – это нормально, с точки зрения и физики, и логики…

– Это ты о Кеннеди? Ну ты, брат замахнулся. Хотя и я впал тупиковый штопор. Знаешь, но ведь глупо думать, что генетическая экспертиза покажет…, хотя, что нужно, то и покажет! Но почему вообще не убрать тихой сапой – пропал и все!… – Мартын действительно не понимал, не складывалось все в одно целое и казалось идиотизмом. По опыту он прекрасно понимал – не складывалось потому, что нет достаточного исходного материала, а искать его, смерти подобно!

Сделав пару затяжек, опер уперся сжатым кулаком в грудь Эдика, и слегка толкнув его, произнес:

– Ты прав, делай красиво, но свои выкладки, хотя я уже их понял, чуть поддточни только… угу?…

– Понял, и держи ухо на ветру… – Выходя в коридор, они уже спорили, причем очень натурально о том, мог ли яйцеголовый быть геем или нет, проорав минут пять, снова введя всю рабочую группу в состояние ступора, будто с удивлением, что никто не работает, Мартын гаркнул:

– Че никто не суетится?! Картинки, мазки, дребедень всякую собрали или меня ждете, воняет уже этот клоун ряженный… И найдите мне второго – кто его пер или кого он ждал! Тогда поймем, зачем его завалили. Думаю, в лицо шмальнули специально, предполагая, что дверь бронированная – в глазок палили. Приобщить все, что найдете, все! Цельного полковника вальнули… И где эти «особики»… – Как раз в это время в квартиру заходили двое аккуратно и дорого одетых, с ними был третий, рассмотреть которого Силуянов особенно и не смог. Шляпа с большими палями скрывала верхнюю часть его лица, а нижнюю он, словно не вынося запаха, прикрыл платком и рукой.

Седые волосы, крепкая, сбитая фигура, и всего раз, полоснувший внимательный, прожигающий насквозь, взгляд, странно расположенных глаз…, а может быть, так показалось?

Мартын думал не о нем, а о сказанном Львовым – разные всякие крепыши его не очень волновали.

Уже уходя, после розданных подчиненным указаний – нужно было посетить еще одно место преступления. Он заметил странный брелок, который незнакомец, держа в ладони свободной руки, потирая большим пальцем. Ничего особенного: виднелся всадник, похожий на Георгия Победоносца в кругу написанного текста, а с другой стороны блеснувший мальтийский крест.

Что-то мелькнуло в памяти из прошлого и, почему-то, напомнило «Солдата». Да, да – именно «Солдата» в дни, сразу после его самой сильной трагедии жизни. Давно это было. Что-то зацепило…

Наблюдая за странным поведением этих людей, а точнее за происходящим в их душах в эти моменты, я силился понять, почему их волнует и интересует не важное или существенное, а лишь то, что может повлиять на состояние плотского естества. Конечно, нахождение мое в этом мире духов, ставит меня на вершину, с которой все происходящее открывается не извращенным и не измененным сознанием.

Душа упокоившегося еще витала в сопровождении Ангела недалеко от уже, издававшего вонь, тела, изуродованного изнутри страстями, а снаружи убийцами. Совсем рядом, воплощения своей власти ждали падшие духи, ощущалось их победное рвение, поддержанное уверенностью земной страстностью падшей души.