Неприкаянные души - [80]

Бо кашлянул в кулак и почесал затылок:

– Я… буду у себя. – И, бросив сочувственный взгляд на Аиду, удалился.

Она обошла стол, стуча каблучками кожаных лодочек по черно-белой шахматной плитке. От медленно кипящей на плите кастрюли поднимался пар. Там из костей, оставшихся от ужина, варился крепкий бульон для завтрашней трапезы.

– Если ты на меня злишься, то повернись и скажи прямо.

Уинтер, все также не глядя на нее, просто собрал бумаги, лежащие на столе.

– Я был занят.

– Лжец.

Он дернулся:

– Аида, что ты хочешь от меня услышать? Счастливого пути? Был рад с тобой познакомиться?

– Мне тоже непросто. Я вовсе не прыгаю от счастья. Мне страшно, и если начистоту, я не хочу уезжать.

Он искоса посмотрел на нее разными глазами:

– Значит, не уезжай.

– Я должна.

– Почему?

– Потому что это моя работа. Я обрела известность. Попытайся понять. Раньше я умоляла о работе, теперь клубы сами меня приглашают. Сейчас я вроде поймала удачу за хвост, но если упущу, то, вероятно, такой шанс больше не представится.

– Ты сама сказала, что не хочешь заниматься этим всю жизнь.

– Я и не хочу, но что мне делать? Я потеряла все, что скопила за последние несколько лет…

Уинтер бросил бумаги на стол:

– О, ради бога, ты же знаешь, что я все возмещу. Вполне вероятно, что эта сумма найдется у меня в кабинете. Я держу там средства на мелкие расходы.

– Ну конечно, – горько съязвила Аида. – Потому что эти деньги для тебя ничего не значат. Знаешь, сколько я вкалывала, чтобы их скопить? Годами экономила, выбирая что-то попроще или вообще отказываясь от желаемого, – и все ради того, чтобы теперь ты отмахивался и говорил, мол, столько у тебя уходит на мелкие расходы?

– Значит, ты меня наказываешь, потому что я богат?

Аида раздраженно махнула рукой:

– Дело не в деньгах, а в моей независимости и жизни. Я такая, какая есть, и не стану бросать все, подчиняясь порыву.

– Мне казалось, ты живешь настоящим.

– Живу, но не настолько легкомысленна, чтобы не строить планы на будущее.

– Так строй их здесь. – Уинтер склонился над столом, опершись на него ладонями, и напористо продолжал: – Ты же родилась возле залива. Это твой дом.

– У меня нет дома.

– Значит, устрой его здесь.

– Устрою. Чем и занимаюсь: пытаюсь скопить денег, но это непросто.

– Знаешь, что я думаю? – спросил Уинтер, сложив руки на груди, так что костюм натянулся на бицепсах. – Дело вовсе не в деньгах.

– В них и в гордости.

– А если ты выяснишь, что у тебя уже есть собственные средства?

– Сколько же раз повторять, что мне не нужны подачки?!

Он хотел было ответить, но передумал и покачал головой:

– Это неважно. Я хочу, чтобы ты осталась не из-за денег, а именно потому, что хочешь остаться. Я уже признался в своих чувствах, а ты, видимо, их не разделяешь.

– Что ты знаешь о моих чувствах?

– Только то, что вижу, когда смотрю в твои глаза. И то, что слышу в твоем голосе. – Он помолчал и продолжил тише: – То, что чувствую, касаясь тебя.

У Аиды сдавило горло.

– И что тебе говорит это все? – Она хотела произнести слова уверенно, но от них веяло отчаянием.

– Мне это говорит, что, независимо от чувств, ты слишком упряма и боишься рискнуть, когда дело касается твоего сердца. Хоть ты и твердишь, будто на меня давит прошлое, сама все еще живешь своим.

– Я?

– Может, иногда я впадаю в депрессию и злюсь, но я не перестал жить после аварии. Я собрал себя по кусочкам и продолжал работать. Не подвел семью, не оставил своих клиентов, работников, слуг.

– Я тоже пытаюсь жить и работать! – возразила Аида.

– Разница в том, что я работаю не во имя памяти об отце, а потому, что наслаждаюсь процессом сам. К тому же люди на меня рассчитывают.

Это что, оскорбление? Аида даже не знала, как реагировать.

– Я люблю свою работу.

– Да неужели? Тебе нравится причинять себе боль? А шрамы?

– Но ты же говорил, что тебе они не мешают, – прерывистым голосом выдавила Аида.

– Не мешают, и тебе, черт побери, это известно! Как я понял, ты используешь скальпель, потому что так быстрее. Он бы тебе не понадобился, если бы ты проводила с одним клиентом час, вызывая одного духа за те же деньги, за которые вызываешь дюжину на публике.

– Я не смогу себе этого позволить, пока не скоплю достаточно средств.

– И сколько же лет пройдет? Пять? Десять?

– Н-не знаю.

– Но ты не примешь деньги в долг? А если они будут из другого источника? Люди каждый день берут ссуду в банке. Тогда тебя гордость не замучит?

Боже мой, вот сейчас, пытаясь загнать в ловушку, Уинтер раздражал ее до крайности.

– Дело не в моей карьере. Ты хочешь, чтобы я осталась из-за нас!

– Да, черт возьми, хочу! Виноват.

– Если я останусь, моей карьере конец. И сколько продлятся наши отношения, Уинтер? Спроси себя. Ты уже побывал в браке, и сам говорил, что потерпел неудачу, даже если бы не случилось аварии. И утверждал, что из-за той женитьбы согласен лишь на интрижку.

– Чувства меняются.

– Да, и быстро. Мы с тобой знакомы несколько недель. А если через месяц-другой твои чувства снова изменятся? Сэм всегда твердил, что ничто не вечно, и что отношения разрушают человека. И ты сам убедился в этом с Полиной. Почему у нас двоих должно быть по-другому?

– А ты никогда не думала, что Святой Сэм знал далеко не все?