Непреодолимое влечение - [26]

– Мне просто скучно.

– Почему бы тебе не сходить в кинотеатр?

– Одной?

– Однажды ты сказала мне, что тебе нравится быть одной.

– Знаю, – признала Эмма, – но не сегодня вечером. – Она устала от одиночества.

– Ну, тогда, – Лоренцо засунул руки в карманы джинсов и качнулся на пятках, – как насчет партии в шахматы?

– Согласна, – сказала она и пошла за ним в кабинет.

Два глубоких кожаных кресла стояли у большого окна, открывающего вид на Амстердам-авеню, а низкий столик с шахматной доской стоял между ними.

Эмма села и стала изучать доску с фигурами. Лоренцо сел напротив нее.

– Белые ходят первыми, помнишь?

– Я помню. – Эти два слова, казалось, повисли в тишине комнаты.

Взгляд Лоренцо стал тяжелым, и в нем промелькнуло желание, когда он посмотрел на Эмму.

– Я тоже помню, – тихо сказал он.

Она опустила взгляд на стол.

– Ты думаешь об этом? – мягко спросила она. – О той ночи?

Лоренцо долго не отвечал, и она не могла не смотреть на него.

– Постоянно, – наконец сказал он, и она вскинула глаза, испуганно и с надеждой… – Ты должна начать, – грубо сказал он, и, едва понимая, что делать, Эмма передвинула фигуру.

Они играли в тишине, и кадр за кадром Эмма вспоминала ту ночь. Его руки, объятия, его губы на ее… Ее рука задрожала, когда она передвигала какую-то фигуру. Эта фигура задела несколько стоящих рядом фигур, которые, упав, разбросали остальные.

– О, мне жаль.

– Все в порядке, все равно тебе был бы мат через три хода.

– Ох.

– Хорошая игра. – Он протянул руку. В его глазах сверкнули вызов и желание. И Эмма пожала протянутую руку, от прикосновения которой распространилось легкое покалывание по всей ее руке.

– Еще? – предложил Лоренцо, и Эмма кивнула, не желая, чтобы этот вечер заканчивался.

– Хорошо. – Она начала с пешки, Лоренцо тоже сделал ход.

Спустя некоторое время игра готова была закончиться ее проигрышем.

– Это безнадежно, – сказала она.

Она наслаждалась этим временем, которое проводила с ним. Его кабинет был уютным и теплым. Она чувствовала желание, ей хотелось прикоснуться к его руке, поцеловать его.

Эмма заставила себя отвлечься от этих мыслей.

– Как ты научился играть в шахматы? – спросила она. – Не думаю, что в приюте могли этому научить.

После небольшой паузы Лоренцо ответил:

– Мой деловой партнер научил меня.

Эмма посмотрела на него с удивлением:

– Деловой партнер? Бертрано Рагусо?

Лоренцо кивнул.

– Так вы действительно были близки, – медленно проговорила она.

– Мы были друзьями. Хорошими друзьями.

– Он тот, кто подбросил доказательства твоей вины?

Лоренцо снова кивнул, и наконец к ней пришло понимание этой ситуации. Неудивительно, что он никому не доверяет.

– Мне очень жаль, – тихо сказала она. – Это, должно быть, очень тяжело – быть преданным тем, о ком ты заботился.

– Я часто спрашивал себя, как он мог это сделать? Если он был в отчаянии… Я бы хотел, чтобы он поговорил со мной, я бы помог ему. – А потом, как будто почувствовав, что сказал очень много, он поставил ей шах.

Недели шли одна за другой, и понемногу Ава начала ходить. Каждую неделю Эмма возила ее в Нью-Джерси, чтобы навестить Меган и ее семью, которая, к счастью, прекратила свои разговоры о Лоренцо. Она теперь не говорила о нем совсем. И Эмма хотела, чтобы Меган поняла, насколько не правы они были в своих рассуждениях о Лоренцо.

Чем больше времени она проводила с ним, тем больше он ей нравился. И ей все труднее и труднее становилось сдерживать себя, когда он был рядом. Это была сладкая пытка. И Эмма знала, что нужно что-то делать. Потому что правда была в том, что она влюбилась в отца своего ребенка.

Глава 11

– Что случилось? – Лоренцо поднял взгляд от газеты, и Эмма подпрыгнула на месте.

– Ничего, – быстро ответила она, протирая влажной тряпкой стол.

– Я же вижу, что-то случилось, – мягко сказал он. – Почему бы тебе не рассказать? – Он пытался игнорировать нарастающую панику. Эти последние недели с Авой и Эммой были идеальные, даже слишком идеальные. Но они не могли продолжаться вечно.

Он наслаждался временем, которое проводил с ними… раннее утро с Авой, затем завтрак, где все они сидели за столом, как семья. Он, беспризорник из трущоб Палермо, обрел свою семью. Это было настоящее чудо. И только увидев, как Эмма хмурится, почувствовав ее беспокойство, он опасался, что может произойти что-то плохое.

Хотя эта семья не была настоящей.

– Ничего, – стряхнув невидимые крошки, повторила Эмма. – Правда. Все в порядке.

Лоренцо отступил, он не хотел ничего менять. Но судя по нахмуренному виду Эммы, он понял, что-то все же изменилось…

– Что вы делаете сегодня? – спросил он вместо этого, и Эмма стала оживленно передвигаться по кухне, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Занятия гимнастикой у Авы, ничего особенного. – Она улыбнулась ему.

Было ли в ее голосе беспокойство? Может, она была недовольна своей жизнью здесь? Он знал, что Эмма не хотела переезжать сюда, но думал, что за последние недели она привыкла.

– По мне, так звучит весело, – сказал он, и она пожала плечами.

Он чувствовал страх и подозрительность, которые, как кислота, разъедали его. Она что-то скрывает, он был уверен в этом. Лоренцо поднялся из-за стола, поцеловал Аву в макушку. Собрав всю свою силу воли в кулак, он улыбнулся Эмме и отправился в офис.